— Я имею в виду, что если ты единственный идиот, чокнутый настолько, чтобы поверить…
Он оборвал ее:
— Они обещали.
— Но это было целую жизнь назад!
— Они обещали.
— А если за это время они передумали или просто-напросто забыли?
— Они не могли забыть.
— Почему?
— Потому что они были моими лучшими приятелями, друзьями до гроба. Ни у кого никогда не было таких друзей.
— О-гос-по-ди, — вздохнула она. — Ты такой глупый, такой наивный.
— Да неужели? Слушай, если я помню, почему они не могут?
— Потому что ты — рехнувшийся чудак!
— Ну спасибо.
— А что, не так? Посмотри на свой кабинет на втором этаже: все эти паровозики Лайонеля, Мистер Робот, плюшевые игрушки, постеры из разных фильмов…
— И?
— Посмотри на свои папки, битком набитые письмами 1960-х, 1950-х и 1940-х годов, которые ты до сих пор не можешь выбросить.
— Они для меня важны.
— Для тебя — да. Но неужели ты действительно думаешь, что те друзья или знакомые так же хранят твои письма, как хранишь ты?
— Я пишу замечательные письма.
— Чертовски верно. Но попробуй обратиться к тем, с кем ты вел переписку, попроси прислать свои письма обратно. Как ты думаешь, сколько людей откликнется?
Он молчал.
— Пшик, никто, — сказала она.
— Не используй такие слова, — ответил он.
— А «пшик» — это, по-твоему, ругательство?
— Если произнести его таким тоном, то да.
— Чарли!
— Что «Чарли»?!
— А что насчет тридцатилетнего юбилея твоего театрального клуба, куда ты прибежал, надеясь увидеть какую-то дурацкую Салли или кого-то там еще, а она даже не вспомнила, кто ты такой?
— Продолжай, продолжай, — сказал он.
— О Господи, — произнесла она, — я не хотела портить тебе день. Я просто не хочу, чтобы тебе было больно.
— Я толстокожий.
— Ну да? Ты говоришь о слонах, а охотишься на стрекоз.
Он уже встал, и казалось, что с каждым ее комментарием становился всё выше.
— Берегитесь, идет великий охотник! — сказал он.
— Да, — вздохнула она устало, — иди, Чарли.
— Я уже у дверей, — предупредил он.
Она смотрела на него.
— Я пошел.
И дверь захлопнулась.
«О Господи, — думал он, — это все равно что канун Нового года».
Он с силой нажал на газ, потом ослабил педаль, потом нажал снова и медленно отпустил — в зависимости от той сумятицы, что творилась у него в голове.
«Или как в тот момент, когда Хэллоуин уже закончился и все расходятся по домам, — думал он. — Или…»
Так он и ехал, постоянно поглядывая на часы. Времени было достаточно, определенно достаточно, но ему надо было добраться туда к полудню.
