Тут самообладание меня покинуло. Насрать на все инструкции! Этот ублюдок прикончит старика, кажется, только для того, чтобы мне понравиться. Мой окрик заставил мучителя замереть: «Часовой?» Проявляя рвение, он сорвал шапку с головы.
— Ко мне! — Он галопом подбежал ко мне словно рекрут.
Я снял карабин с плеча и взял его наперевес.
— Твой номер? Так. А теперь отнести старика в тень. И если я еще хоть раз увижу, что ты умышленно уничтожаешь рабочую силу, я доложу рапортом, и капо ты уже не будешь!
По тому, как вздрогнул профессиональный преступник, я понял, что выбрал правильный тон. Хотя я не имел никакого права вмешиваться в происходившее (по крайней мере, по поводу этого не было никаких указаний), у меня было великолепное оправдание, на случай, если капо вздумает на меня донести. «Саботаж работы!» — эти слова имели достаточный вес.
Что же меня задело в этом случае? То, что скоты — профессиональные преступники избивали ослабленного заключенного? Не только это. То было признание и ободрение заискивающих взглядов этих уголовников,
которые меня задели. За кого же мы на самом деле? За кого я? Как вообще такое возможно? Почему «политические» находятся под командой профессиональных уголовников?
Я долго над этим думал и пришел к выводу: политические заключенные должны находиться в концентрационном лагере, так как они как возможные подстрекатели беспорядков и саботажники строительства Рейха должны до некоторого времени находиться в изоляции. Достигнутые успехи национального социализма убедят их и сделают ненужным дальнейшее заключение.
Однако все остальные, особенно уголовники, должны сидеть не в концентрационных лагерях, а в специально созданных для них трудовых лагерях. Заключать их вместе с людьми, у которых всего лишь другое политическое мышление, и передавать им их в подчинение, значит совершенно низводить политически инакомыслящих. Это представление я больше не менял.
Вторая половина дня прошла на солнцепеке без особых происшествий. Но на другом рабочем месте поблизости от канала произошло ужасное происшествие. Заключенный с коричневым треугольником на груди приблизился в лесу к часовому, который, видимо, от жары совершенно утратил бдительность. В любом случае, заключенному — цыгану — при разговоре удалось подойти к часовому настолько, что стало возможным одним прыжком подскочить к нему и раскроить голову лопатой. Соседний охранник, находившийся на расстоянии около 60 метров, также беспечно наблюдал за тем, как к его товарищу приближался злоумышленник. И хотя второй часовой уже не мог предотвратить нападение, но его выстрел догнал беглеца. Охранник, убитый заключенным, всего лишь на короткое время забыл, что здесь противостоят два чуждых друг другу мира.
