– Но меня лорд Вардон совершенно не интересует, – пожала плечами Линдси. – Впрочем, как и все другие мужчины… Во всяком случае, сейчас.
– Полагаю, мне не следовало бы поощрять в тебе стремление к независимости, – едва заметно улыбнулась Дилайла, – но, по правде говоря, я полностью с тобой согласна. Женщина должна наслаждаться жизнью, пока она молода. Жизнь после молодости достаточно длинна, и ее с лихвой хватит на мужа и детей.
В отличие от общепринятого мнения Дилайла придерживалась твердого убеждения, что женщина должна пользоваться всеми правами и свободами наравне с мужчиной. Оставалось только удивляться тому, что родители Линдси выбрали именно ее в качестве опекунши для своей дочери. Впрочем, барон и баронесса Ренхерст всегда больше заботились о своих собственных делах, чем о проблемах дочери.
– Мне нравится моя жизнь, – сказала Линдси. – Нравится делать то, что я хочу, не подчиняясь никакому мужчине.
– Так и надо жить, моя дорогая, – кивнула Дилайла. – Женщине приходится быть осторожнее и предусмотрительнее в своих делах, чем мужчине. Но если ей это удается, у нее появляется множество способов наслаждаться свободной жизнью.
Линдси вполне могла представить себе, как наслаждалась своей свободой Дилайла. Женщине требовалось немалое мужество, чтобы жить в соответствии со своими желаниями, и Линдси не могла не восхищаться своей тетушкой.
– Интересно, вернулся ли домой Руди? – вспомнила она о брате, который тоже был на балу, но довольно скоро уехал куда-то с друзьями.
– Вряд ли он вернулся домой раньше нас, – покачала головой Дилайла. – Держу пари, он явится не раньше утра.
– Просто он еще очень молод, в нем играет кровь, и его тянет на подвиги, – попыталась защитить брата Линдси. – Каждый молодой человек проходит через это.
Хотя Руди был моложе Линдси всего на год, он был всеобщим баловнем семьи и к тому же наследником титула барона; ему потворствовали во всем.
– Твой брат крайне безрассуден и неосторожен. Этот бездельник слишком много пьет и к тому же водит дружбу с дурной компанией. Твоему отцу давно следовало взять его в ежовые рукавицы. Теперь-то уже поздно, мальчик вырос.
– Он еще совсем юнец, – возразила Линдси. – Это болезнь возраста, и со временем она у него пройдет…
Линдси искренне надеялась, что все будет именно так. Руди рос без надлежащего присмотра, ему слишком многое позволялось. Он имел ужасную репутацию повесы, и порой Линдси сомневалась, что он когда-нибудь изменится к лучшему, хотя и надеялась на это всей душой.
