- Взять живым!
- Тащи его! - осатанело приказал фельдфебель солдатам, и кресты на его груди сердито забрякали.
Солдаты бросились раскидывать доски. Тут они и нашли Константина с пустым карабином.
- Как с ним прикажете, ваше благородие? - вытянулся фельдфебель перед офицером.
Тот хмуро кивнул головой.
- Слушаюсь! - сказал фельдфебель и сделал солдатам какой-то незаметный знак толстыми пальцами.
Подталкивая дружинника прикладами, солдаты подвели его к стене.
Потом пятеро солдат отошли в сторону и стали заряжать винтовки...
По всему видно было, что затевалось гнусное дело. Солдаты старались не смотреть на одинокого дружинника и без нужды долго возились с затворами винтовок. Офицер отвернулся, делая вид, будто его что-то заинтересовало в другом конце улицы, а конопатое лицо фельдфебеля пошло пятнами.
Константин стоял широкой спиной к кирпичной стене дома.
Медленно, словно усталый пришел с работы домой, он разматывал на шее свой красный шарф. Лицо его было бледно и строго. И оно выражало то радость, то глубокую тоску. Чему радовался дружинник и о чем он тосковал?
Он дрался с врагом не хуже товарищей и в тяжелый час выручил всех. Теперь он должен заплатить за это своей жизнью. Ну и что ж? Ну и что ж? Не зря. Один за всех, все за одного - рабочий закон. Только вот узнают ли свои, что он выполнил этот закон до конца и, умирая, не просит у врага пощады?
Вместе жить - хорошо, умирать одному - трудно...
Константин тоскливо взглянул на небо. Серые, холодные облака все ниже надвигались на Лавров переулок, равнодушно присыпая мерзлую землю колючим снегом. Зловеще каркали вороны.
Дружинник размотал шарф, снял картуз, тряхнул легкими белокурыми волосами и смело взглянул на своих убийц...
Обманутый тишиной, Колька решил, что опасность миновала. Нащупав в карманах гильзы - не высыпались бы! - он на четвереньках пополз из ящика. Пролез через бочку без дна, ушиб обо что-то локоть и как был, с открытым ртом и с шапкой на затылке, так и замер.
Он увидел у кирпичной стены бледного, без шапки дружинника, того самого, что совсем недавно изображал из себя коня, наведенные на него ружья, искаженное лицо фельдфебеля - и скорее почуял, чем понял: убивают веселого Константина.
Солдаты - они стояли спиной к Кольке - не могли его видеть, но Константин сразу заметил и узнал своего недавнего ездока.
Как солнышко, подымаясь над тихой розовой рекой, гонит прочь холод полуночи и все ночные страхи, так и на лице дружинника при виде Кольки сразу растаяли следы тоски и одиночества.
