Перед обсуждением сложившейся ситуации, все немного перекусили и выпили неторопливо по кружке пива. А я всё не мог собраться с мыслями и начать рассказ.
— Не тяни, господин маг, рассказывай что узнал, — обратился ко мне Драмур.
Его заявление сбило меня с толку, и я недоумённо воззрился на него. Вроде я никому из них не говорил, что маг.
— Ауру забыл раскрыть. Так и ходишь закрытым, — ухмыльнулся мастер. — Да не переживай, никому мы не расскажем. Гномы друзей не выдают. Тем более ты сегодня всех нас спас.
— Спасибо. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь ещё узнал, что я маг. — Я вздохнул с облегчением. Насколько я успел узнать о мастере, его сыне и Браме, они не нарушают своего слова.
— Но почему? Обычно если человек маг, то не скрывает этого. У магов гораздо больше прав, чем у обычного человека, кем ты притворяешься.
— У магов — да, а вот у учеников, тем более диких… Слишком опасно.
— Тогда да. — Понимающе покивал головой Драмур. — Ладно, отвлеклись немного, пора к делу приступать. Что узнал?
— Все мы допустили ошибки. Первая была в том, что тот чинуша, что проверял нас на пристани, хорошо разбирается в своём деле и понял, что мы привезли мясо василисков. Поэтому он и взял взятку, заодно и в Гильдию Охотников стуканул, а та в Ночной заказ на вас сделала. Очень вы им поперёк горла встали со своей самостоятельностью. Вторая: Мастера Йорика мы попотчевали этим мясом, да и несколько шкур он увидел. — Я сделал предупреждающий жест рукой готовым разбушеваться гномам, показывая, что ещё не закончил. — К тому же он узнал Каима. Оказывается, толстяк плотно сотрудничает с Урбаем. Тот сложил дважды два и послал к нам этих неудачников. Всё. Остальное вы знаете.
— Но как же так? Мастер же целитель, он же Драмара вылечил! — закричали возмущённые гномы. О том, что Ночная Гильдия интересуется не только ими, но и Каимом, прошло мимо их сознания под впечатлением о подлости мастера Йорика.
— Да не вылечил он его! — В сердцах воскликнул я. — Только хуже сделал, да золотишко содрал.
Зря я это сказал. Драмар побледнел, осознав услышанное, а мастер сначала побагровел от гнева, а потом как то сдулся, а взгляд приобрёл потерянное выражение.
— Объяснись, — тихо прошептал придавленный горем отец.
— Повреждения были уже старыми, нервные волокна под воздействием заклинания просто спеклись по краям разрыва. И Йорик об этом знает.
В комнате повисло тягостное молчание. Ни на ком из гномов не было амулетов защиты разума и я без труда улавливал их гневные эмоции и обрывки мыслей с пытками и убийством целителя. Вот только от парализованного сына кожевенника начала исходить такая волна тоски и отчаяния, что мне стало не по себе. А уж когда промелькнули мысли о самоубийстве, я не выдержал.
