– Ну ты что, дурак! – выходил из себя Вовик. – Они ночью пытают! У них банда...
– Ну и что? – продолжал тупо удивляться Женька. – Все равно. Есть собаки розыскные. У нас вон Мосгаза поймали, он сколько людей угрохал, а его все равно...
Тут надо заметить, что уже тогда (как и сейчас) Москва была полна слухами об убийцах-маньяках, человеках в красной куртке, в синей куртке, в черной куртке и в других куртках, которые приходят из темноты, чтобы навсегда забрать с собой несчастную жертву. Пошли все эти истории после поимки первого знаменитого маньяка – так называемого Мосгаза, который под видом проверки газовых труб заходил в квартиры доверчивых женщин.
Демочка и так и этак пытался намекать Хромому, что все тут не так просто с этими пытками, что Мосгаз по сравнению с ними – это просто квартирный пень, в то время как тут речь идет о совсем других материях. Но Хромой упирался, не понимал, и Демочке (или Вовику) приходилось, наконец, договаривать до конца:
– Да ты что, не понимаешь, что ли? Это же упыри! Это же, на фиг, не простые садисты! Их милиция поймать не может!
– Ах, упыри! – вежливо улыбался Хромой. – Так бы сразу и сказали. Я-то думал.
– Ну чего ты ржешь? Чего ты ржешь? – кричал Вовик. – Вот поймают они тебя, тогда посмеешься. Они же как люди! С именем, с фамилией. Живут, работают. У них дети есть. А ночью находят пьяного, отводят туда и пытают. Понял?
– Упырей нет, – трезво отвечал Женька и смотрел немигающе.
И хотя эти его слова всегда казались мне чрезвычайно убедительными, я понемногу стал всматриваться в прохожих, в их лица, в цвет кожи, в очертания глаз и рук... Почему-то больше всего меня пугало, что пыточник-упырь может оказаться обыкновенным человеком, с такой же кожей, как у меня, в обычном костюме, с носовым платком и перочинным ножиком. Мысль о ножике совершенно выводила из равновесия, я стал вскрикивать по ночам, и мама, узнав причину, крепко поговорила с Вовиком и Демочкой, после чего они от нас отстали, но привычка не ходить в их двор закрепилась намертво. Можно сказать – навсегда.
* * *
Узкий и длинный чужой двор упирался в яблоневый сад, куда в прежние годы, как рассказывали Вовик с Демочкой, вся округа «лазила за яблоками». Дом в саду, как и безумновский, пару лет стоял под снос, но потом там сделали общежитие маляров-штукатуров.
Сейчас мы с Колупаем сидели как раз возле забора, тщетно пытаясь разглядеть, нет ли дыры в этой фигурной ограде, не бегает ли за забором собака и не дадут ли по шее маляры-штукатуры, если мы через нее все-таки перелезем.
