— Линейке, — подсказал Аяз.
— О, да, да, я есть плохо говорить ваш язык.
— Прекрасно! — барабаня пальчиками, ответил Аяз; задумавшись, он обидчиво забубнил что-то себе под нос.
— О чем думайть? Размышляйт?
— Да так, — отмахнулся Аяз.
Ему вдруг захотелось наговорить кучу гадостей этому лощеному послу Хоринотрундии. Вспомнив, какое удивление вызвал у него волшебный дипломат, Аяз продолжил:
— Вот вспоминаю заклинание своего волшебного дипломата.
— Что есть заклинание? — подпрыгнул посол.
— Волшебные слова, их надо обязательно говорить каждые три дня, иначе дипломат потеряет свою силу.
— А что есть за слова? — напрягся Всенам.
— А зачем вам? — прицепился Аяз.
— Да так, интересно, — равнодушно отмахнулся Всенам.
— Да я пошутил, — кисло улыбнулся мальчик, — и нет у меня волшебного дипломата.
Губы Джонсона Всенама расплылись в очаровательной улыбке.
— Понимайт, понимайт.
Заметив косой взгляд мальчика, Всенам вытащил сигареты и закурил. Руки его подрагивали.
Машина затормозила, дверца открылась, приглашая мальчика освободить салон. Подхватив свой дипломат-подделку, вежливо улыбнувшись и поблагодарив, Аяз вышел.
— Что-то надо делать, — хаотически соображал он. Его не отпускало предчувствие чего-то невыполненного, уходящего. Неожиданно для себя, дернув ручку дверцы, он закричал:
— А ну, верни мой дипломат!
— Какой дипломат? — обалдел от неожиданности посол Хоринотрундии.
Аязу вдруг стало стыдно от нелепости положения, но отступать было поздно.
— Верни, говорю! Я все знаю. Или я закричу на всю улицу, что вы вор волшебных дипломатов.
— Хорошо, хорошо, садись в машину, я сейчас освобожу твой дипломат от своих бумаг, — вдруг серьезно сказал Всенам.
Не ожидая такого поворота событий, Аяз совершил ошибку. Бухнувшись на сиденье рядом с Всенам, он стал ждать выполнение обещанного.
Всенам полез в карман, вытащил носовой платок с какой-то бутылочкой. Прикрыв свое лицо платком, он распылил содержимое бутылочки в лицо Аязу.
— Что вы де… — не успел договорить мальчик, как окунулся в темноту.
Когда Аяз очнулся, было уже очень темно, пахло бензином, резиной и очень болела голова. Было неудобно лежать в маленьком замкнутом пространстве. Приподняв голову, мальчик больно ударился о какое-то металлическое ребро, и тут же услышал:
— Ах, да, о пацане… — Аяз узнал голос Всенама. — Самолет у меня вылетает через четыре часа, значит, через пять часов откроешь багажник. Я думаю, у него хватит ума выбраться из него. А я в это время буду уже в небе… — услышал Аяз удаляющийся голос. Последних слов мальчик уже не расслышал.
