Канцлер Аурелии кланяется королеве.
— Ваше Величество, зная ваши щедрость и благородство, я взял на себя смелость подготовить вот этот документ. Рескрипт об отмене штрафных налогов.
— Вы поддерживаете еретиков! Вы!
Еретики за столом молчат, спасибо им. Архиепископ Тулузский тоже молчит. Партия королевы делает его работу, а это именно то, чего он хочет — чтобы светская власть сама взяла на себя обязанности защитницы веры.
— Святая Церковь никогда не откажется от надежды вернуть Господу даже самых заблудших Его овец. И никогда не примирится с пагубным заблуждением, которое выпустил в этот мир ересиарх Вильгельм, — именно так и никак иначе. — Однако, как служитель Божий, я считаю необходимым действовать любовью и убеждением, пока отступники не поднимают руку на Церковь… — и только в этом случае, только в этом. — А как слуга Вашего сына, я полагаю, что верность короне не должна быть наказуема.
Королева будто ощупывает взглядом зал. Ищет помощи. Она пытается следовать примеру брата, связывать интересы подданных с интересами короны. И теперь она в ловушке — сейчас ей придется либо вознаградить проклятых богоотступников, либо вслух признать, что правило относится не ко всем.
— Господин канцлер, Ваше Преосвященство, вы полагаете, что победа на севере позволит нам сократить расходы на армию? — казначей. Решил помочь Ее Величеству.
На самом деле сокращать расходы вовсе не требуется, иначе, несмотря на все выгоды, д'Анже оставил бы налоги на месте. Но сама постановка вопроса заставит совет подумать, что придется ужиматься…
Ответить канцлер не успевает.
— Мне, — насмешливо скрипит бывший изменник, а ныне вернейший из верных слуг короля и по-прежнему от головы до пят вильгельмианин, — кажется, что сокращать расходы на армию сейчас — несколько преждевременно. Мне всегда представлялось, что Дижон стоит не по ту сторону границы.
На этот раз взрыв проходит не бесшумно: один из советников королевы громко втягивает воздух, архиепископ кашляет, летят со стола бумаги… и если кто-то из присутствующих еще сомневался, что епископ Ангулемский и глава еретиков страны — давние и прочные союзники, то сейчас этот кто-то сомневаться перестал.
А ход замечательный, великий. Во всех отношениях.
Если говорить о военной стороне, то франконцы только что потеряли не меньше сорока тысяч человек… и еще половину от этого потерял Арелат. Это не все, что у них есть, но это много. Достаточно, чтобы Аурелия могла двинуться на восток, не опасаясь удара с севера. Другая такая возможность появится нескоро. Только не отравлено ли яблоко? В Арелате от границы до границы не осталось никого, кроме еретиков. Это не война с чужой армией на своей земле, а с населением на чужой. А население будет драться и за веру, и за жизнь — это известно точно, были случаи проверить. Так стоит ли овчинка выделки? Но что если на эти земли придут не с огнем — придут собратья по вере? А налоги в Аурелии, обычные налоги, ниже, чем у соседей. А северо-запад Арелата до сих пор оплакивает былое величие и порушенную торговлю. Местные жители довольны новой верой, но далеко не всеми новыми порядками. Если подойти к делу разумно, этот кусок можно взять, да не как стратегическое предполье, а совсем. Навсегда.
