Драчев залез в погреб, перенюхал каждый кусок, велел отделить мясо от костей и складывать отдельно.
Он доволен, что бригады обеспечены недели на две мясом. А потом еще есть запас постного масла.
С руками, до локтей запачканными соленой сукровицей, Драчев вылез на солнце и зажмурился.
Потом он вошел в амбар против церкви. Велел отпереть. Жито было навалено кучей. Он опустил в жито руку. В глубине оно было мокрое и горячее.
Никакой вентиляции.
Он велел открыть ставни и окна.
Возле амбара бабы сушили на мобилизованных ряднах зерно. Он и его пощупал.
На чердак вела лестница. Одна деревянная ступень отсутствовала. Он приказал сделать немедленно.
Была бочка, но без воды. А вдруг пожар? Он велел немедленно налить водой.
Бабы подметали зерно вениками из полыни.
В яслях уже был доктор.
Из сорока двух ребят трое больных. Их отделили. Дети водили хоровод и пели песенку про бригадира первой бригады. Новую песенку на старый мотив. Кто сочинил ее - не мог добиться.
Драчев долго ходил по комнатам яслей, совещаясь с доктором. Сговорился с ним, что доктор завтра в обеденный перерыв приедет в табор и проведет беседу на медицинскую тему.
Потом Драчев поехал в табор - за три километра от деревни.
По дороге он срывал кое-где колоски и растирал зерна на ладони, обдувал, веял, пробовал зерно на зуб и на ноготь - определял зрелость.
Приехал как раз в обеденный перерыв. Кончили молотить.
Сидели с чашками и мисками, обедая.
В красном уголке - в шалаше - парнишка и дивчина сочиняли полевую газету.
Суетился возле четырехлампового приемника рыжий Циба, комсомолец и продавец в лавке Днепромторга. Радио было налажено, но не могло работать, так как требовалась для аккумулятора кислота.
Драчев сказал, что в деревне, в парикмахерской, сидит молочарник соседней коммуны, который обещал дать литр кислоты, только чтобы с ним кто-нибудь поехал.
Циба вскочил на ноги:
- Я сам, бачите, як электротехник...
И тотчас, задыхаясь, убежал в деревню. Ему во что бы то ни стало хотелось, чтобы вечером работало радио.
Осмотрев табор и сделав ряд хозяйственных замечаний, Драчев сел отдохнуть, но тут кончился обеденный перерыв, и он пошел на косилку скидать.
Скидальщик он лихой. Вырабатывает норму, то есть имеет ежедневно полтора трудодня.
Когда фотограф захотел его сфотографировать, он снял шляпу и обнажил выбритую, круглую, голубую голову.
- В шляпе будет интереснее, - сказал фотограф.
Но Драчев убежден, что шляпа ему не идет. Так и снялся без шляпы.
