Ну спишь ты с мужиком (и не одним) без венчания, ну ходишь с ним (с ними) по всяким злачным местам, так почему тебя раздражает, что он (они) заглядывается(-ются) на чужую бабу? Давайте будем последовательными до конца, дорогие пони-кобылы! В Париже так себя не ведут!
Одри сидела на стуле, махала изящными ногами, смакуя коктейль, и не обращала внимания на окружающих. Ее «генетикс-флора» медленно изменялась, повинуясь пожеланиям хозяйки и становясь все меньше и все откровеннее, открывая самые соблазнительные места.
Гедеминас и Марюс мелькали в поле нашего зрения, выполняя заказы, сбивая коктейли и подвернувшихся под ноги клиентов и ведя светские беседы со всяким желающим излить душу бармену-проповеднику.
Посетителей сегодня было подозрительно много, что опровергало весь мой рассказ о падении «Вешнаге», но из разговоров я понял, что по метеоусловиям (снег, мороз) были запрещены полеты и вся летная братия по такому замечательному случаю гудела по всему балтийскому побережью.
Через Скандинавию и Прибалтику шел мощный грузовой поток из Американского Союза. Везли кофе, пшеницу, мясо, компьютеры, интеллектронику, туннельные двигатели, деньги, наркотики, собак, джинсы, джин, медведей и прочую дребедень в Плисецк, Байконур и Ашоку, откуда это забрасывалось на высоту 200 километров и распределялось по всему Внеземелью. Евро-Азиатский Когломерат был монополистом в снабжении планет и спутников земными товарами, что в сущности и позволяло ему держать в ежовых рукавицах всю Систему.
Братия решила сегодня повеселиться на славу и поставить на уши хладнокровных прибалтов. Созерцать их веселые рожи и слушать зубодробительные истории про очередную аварию на Северном полюсе и схватку с белым медведем и черно-белыми пингвинами мне не хотелось и я стал высматривать свободный столик. К тому же следовало спешить — пищевые запасы Гедеминаса, по моим оценкам давно уже не приспособленные к такому количеству посетителей, вскоре должны были иссякнуть, а я все еще не угостил Одри хорошим ужином.
Я поймал за рукав спешащего куда-то Гедеминаса и зловещим голосом напомнил:
— За тобой должок, понис. Завтра эта братия сгинет без следа, а я останусь. О постоянных клиентах заботиться надою
— А вон и столик освободился, — весело воскликнула Одри и, наконец-то почувствовав себя неуютно под взглядами пропахших пивом, луком и табаком дальнобойщиков, с большим энтузиазмом сдернула меня со стула (или как он там называется этот неудобный толстенький кругляк, насаженный на двухметровый железный штырь, намертво привинченный к полу, чтобы в пылу дискуссии на послужил весомым аргументом) и потащила через танцующую толпу куда-то в глубь бара, скрытую завесой табачного дыма и винных испарений, сшибая по пути как кегли оборзевших алкоголиков, пытающихся хлопнуть ее по аппетитной попке, и крича кому-то в темноте:
