Павел Антонович осторожно перевернул несчастного на спину, а потом они вместе с Максимом, подхватив пленника под руки, посадили его, прислонив к чугунному радиатору отопления. Человек не пришел в себя и безвольно завалился набок, и тогда они устроили его так, чтобы наручники хоть как-то удерживали его в сидячем положении.
Стальное зазубренное кольцо со следами крови здорово впивалось в исцарапанное запястье, но боль от него, по-видимому, заглушалась какой-то более сильной болью, так как человек при этом даже не застонал.
Максим почувствовал, что тот находится уже в сознании, но или пытается их перехитрить, дабы оттянуть продолжение, или боится открыть глаза и увидеть свое искалеченное тело. Хотя лицо его распухло и превратилось в один громадный синяк, все же можно было разобрать, что это мужчина, но его возраст скрылся под ссадинами и кровоподтеками. Облачен он был в относительно чистый черный комбинезон на пуговицах и в белые кроссовки на липучках.
— Эй, крестный, — похлопал Павел Антонович его по щеке и еле успел отдернуть руку от клацнувших зубов. Зубы у крестного сохранились в полном комплекте, и было как-то удивительно разглядеть их белизну на фоне этой подделки под негра. Сообразив, что больше нет нужды притворяться, он открыл залитые кровью глаза и сам сел более-менее прямо. Несколько долгих секунд Павел Антонович и пленник смотрели друг на другу, затем человек отвел глаза и заплакал.
Павел Антонович стал расстегивать пуговицы его комбинезона, и в раскрывающемся вороте засветилось холеное, упругое тело со слишком красиво прорисованными мышцами, выдающими анаболическую накачку. Тут не было ни синяков, ни царапин, и оно вопиюще не соответствовало избитому лицу. Человек поморщился от каких-то внутренних болей и громко вскрикнул, когда Павел Антонович одним рывком спустил верх комбинезона на его предплечья, из-за чего руки человека оказались плотно прижаты к телу. Скованная рука изогнулась под каким-то немыслимым углом, словно в ней оказалось два лишних сустава.
Максим пододвинул Павлу Антоновичу стул, и тот уселся напротив человека. Человек переводил глаза с одного на другого, видимо, решая, кто тут главный и с кого он может начать. Любопытно поведение людей в таких ситуациях. Вырванные из привычного, уютного мирка домов-крепостей, сонма телохранителей и любовниц, хорошей жратвы, наркотиков и алкоголя, иллюзорного ощущения всесилия и безнаказанности, они еще долго не верят, что ситуация раз и навсегда изменилась.
