– И еще, чтоб потом не упрекнули, я посоветовал бы придать празднеству принятый порядок. То есть, открыть, как полагается, докладом…
– Так я разве против? Даже обязательно. Это я какие доклады помянул – когда одну скучищу с трибуны разводят. А хорошее слово про наши победы на фронтах…
– Я так думаю, что полезней будет в широком разрезе, вообще положение текущего момента. Перевес наших постоянных факторов над факторами противника, возрастание экономического потенциала антигитлеровской коалиции, борьба с фашизмом в порабощенных странах Европы… – принялся перечислять Андрей Лукич.
– Гляди-ка, прямо готовый план! – восхитился Степан Егорыч. – Вот и доложишь по нему, Андрей Лукич!
Бывший клуб, когда в него заглянули при дневном свете, оказался таким захламленным, таким запакощенным внутри, что нечего было надеяться поправить его скорой уборкой, нужен был большой, основательный ремонт, чтоб не зазорно было пригласить в него людей. Да и протопить помещение было нельзя. Андрей Лукич сказал, что рухнул дымоход, – не только дымоход рухнул, еще и полпечи развалилось. Но и это была еще не вся беда: пока печь стояла такой, кто-то повынимал и унес ради своей, должно быть, нужды все вьюшки, дверцы и колосники.
– Вовсе не нужен клуб, – решительно заявила Василиса. – У нас и народу-то столько нет. Собраться и у Машки Струковой можно.
Степан Егорыч прикинул на счет: сколько же действительно может набраться народу? Вышло и вправду не так уж много. А у Машки Струковой дом хотя и был неказистый, но внутри большой. Если снять фанерную перегородку, оклеенную газетами, – вот всем и место…
Угадал Степан Егорыч верно: истомили людей домашние углы, невеселые думы в одиночку. Но, даже угадывая это, он не предвидел, как всколыхнется хутор от этой его затеи совместного праздника. Бабы побежали друг к дружке – обсуждая это событие, а заодно решая, во что нарядиться: отвыкли уже от празднеств, от нарядов, давно уже ничего праздничного не вынимали из укладок. Всколготились и ребятишки: возьмут ли их с собой взрослые, толк-то ведь – пироги раздавать будут!
– Степан Егорыч, ты уж, милая душа, и мне позволь, не погребуйте старою, – специально пришла в контору бабка Ариша высказать свое опасение. – Я ить компании еще могу соответствовать – и песню спою, и всякую побывальщину могу рассказать…
– Какие ж тут особые позволения? – не мог не улыбнуться Степан Егорыч. – Новый год для всех ведь!
– Так я ж не знаю, какое у вас тут постановление… Может, только одним молодым вход разрешенный.
