— Хочешь есть?
Я не поверил своим ушам. В животе призывно заурчало, однако я не поддался резко нахлынувшему желанию. Вопрос так и растворился в тишине.
Возможно, мне это послышалось.
Зверек, не отвлекаясь, продолжал наводить лоск.
В голове стоял противный гул. Казалось, я уже долгие тысячелетия нахожусь в этом проклятом всеми святыми мучениками месте. Осторожно поднявшись, я не сводил глаз с проклятого — тот не обращал на меня никакого внимания. Ноги сами сделали шаг в сторону двери. Шаг за шагом — рука коснулась огромной металлической ручки.
Скрипнула дверь.
Я напрягся — неужели заметят. Замер. Привычные звуки не изменились. Вжик по лезвию, вжик…
Нога уже оказалась на пороге. Я сделал еще один шаг, когда почувствовал уткнувшееся в спину острое лезвие.
Я закрыл глаза, приготовившись к смерти.
— Что это?
Голос проклятого напоминал оглушающий набат. Я открыл глаза, и первое что увидел перед собой — горящий огнем номер на щеке Душеприказчика. Он сжимал в руке скомканный листок с моим рисунком.
— Откуда? Откуда у тебя это?! — во взгляде проклятого царил неподдельный ужас.
На смятом листке, среди размазанных чернил едва угадывалось лицо измученного старца, испещренное горами и реками. Мой рисунок, написанный еще в повозке теперь уже мертвого Филджи, упокой святые его грешную душу.
Я осторожно потянулся к рисунку не в силах поверить своим глазам. Как он мог оказаться здесь? Я отчетливо помнил, что выкинул его…
Сильная встряска в мгновение ока привела меня в чувство. Душеприказчик требовал ответа, а я лишь удивленно качал головой, не зная, что и сказать.
— Пойдем…
Зажатый в тиски крепких рук проклятого, я, не в силах сопротивляться, нырнул вместе с ним в темноту. Ноги едва касались земли, но я даже не пытался вырваться. Да и какой смысл?
Чувствуя как за спиной попискивает Ша, а впереди мелькают серые стены я едва различал в темноте длинные узкие коридоры.
Правое плечо отозвалось болью — слишком узкий проход.
Стальные пальцы проклятого разжались, и я обессилено упал на ледяной пол, кашляя от забившей нос пыли.
— Смотри.
Я поднял голову.
Посреди небольшой обветшалой комнаты, первое, что бросилось в глаза — стояло изящное в резной металлической оправе зеркало. Узкие резные окна были зашторены плотной старой тканью, а высокие деревянные скамьи по обеим сторонам комнаты напоминали измученных жизнью старцев — с глубокими трещинами и подломанными ножками.
Ша легко запрыгнул на скамью и, прижав ушки, замер, испуганно глядя на зеркало. Тяжело дыша, проклятый приблизился ко мне и вновь показал чернильное пятно, через которое проглядывал образ древнего, словно сама жизнь человека.
