Сильнее всего мне хотелось тотчас же отправиться в новый полет. У меня не было в воздухе никаких неприятностей, скажем, головокружения. Аттракционы типа «американских качелей» мне противны - на них не чувствуешь себя в безопасности. Но на летательном аппарате ощущаешь себя вполне надежно, на аэроплане сидишь, как в удобном кресле, головокружение просто невозможно. В то же время полет действует на нервы, особенно когда аэроплан резко ныряет вниз, когда мотор останавливается и после ужасного шума наступает не менее ужасная тишина. Инстинктивно хватаешься за борта и думаешь: «Ну вот, теперь ты падаешь на землю». Однако все идет естественным порядком, а посадка, когда снова касаешься Terra ferma, кажется такой простой, что и не должно было быть такого чувства, как страх. Я был полон энтузиазма и готов был сидеть в аэроплане весь день. Я считал часы до следующего старта.
Наблюдателем с Макензеном
10 июня 1915 г. я приехал в Гроссенхайм. Оттуда меня должны были послать на фронт, и я стремился вперед, боясь лишь одного - приехать слишком поздно, когда мировая война могла уже закончиться. Чтобы стать пилотом, мне нужно было три месяца, но за это время мир мог быть уже заключен и моей карьере летчика пришел бы конец. Я полагал, что вполне годился в качестве наблюдателя, учитывая мой кавалерийский опыт. После двух недель ознакомления с полетами я был послан туда, где оставались еще шансы для маневренной войны, - в Россию.
Макензен тогда славно наступал, прорвав русскую оборону у Гёрлица. Под г. Рава-Русская я присоединился к его армии. Меня послали в знаменитый 69-й авиаотряд. Будучи совсем новичком, я чувствовал себя весьма глупо. Моим пилотом был обер-лейтенант Цеймер. Теперь он калека. Я - единственный оставшийся в строю из всего авиаотряда.
Началось самое прекрасное для меня время. Ежедневно утром и вечером мы должны были летать на разведку и очень часто приносили ценные сведения.
С Хольком в России
Летом мы наступали с армией Макензсна на Брест-Литовск. Мое дело заключалось в разведывании. Я с огромным удовольствием принимал участие в разведывательных полетах, происходивших почти ежедневно. Для наблюдателя важно найти себе пилота с сильным характером. Однажды нам сказали, что к нам в отряд поступил граф Хольк, и я подумал, что этот человек как раз мне и нужен.
Хольк появился не в «Мерседесе» и не в личном спальном вагоне, как мы полагали, а пришел пешком к нам на аэродром г. Рава-Русская. Через сутки появился с багажом его ординарец. Граф был спортсменом не только на земле, летать для него также было спортом. Он был пилотом редкого таланта и не боялся предстать перед неприятелем.
