У меня шок. Я должна заснуть. Но сейчас, когда телу, наконец, позволили принять горизонтальное положение и выпасть из участия в беседе, я с неожиданным интересом прислушиваюсь к голосам в коридоре.
Гера возражает своей матери. Своей непрошибаемой, неугомонной матери. Невероятно.
- Ты меня обидел!
- Ну и что? А ты Асю обидела. И дальше бы обижала, не замечая, что Ася со стула валится.
- С чего ей валиться-то?
- С того, что она всю жизнь под бабкиной тиранией прожила. У нее в голове бабкин голос день и ночь разговаривал. Издевался не умолкая. Ася разум потеряла, пытаясь от этого голоса избавиться. Думаешь, если бы у нее был выбор, она не захотела бы в своем уме остаться?
- Э-э-э… - мнется Майка. Майка. Мнется. Не-ве-ро-ят-но!
- И вот, когда Ася впервые по-настоящему бабку отшила, да не от себя - от всех нас, от тебя, от Сони, от меня! – не дала ей называть вас блядями, а меня лохом – ты тут как тут. Советы даешь. Недочеты разъясняешь.
- Но должна же я…
- Что должна? Занять освободившееся место в Асиной голове? Если бабкин голос раз и навсегда заткнется, то твой будет звучать до скончания веков и вести Асю верным путем?
- Гера, ну что ты на меня взъелся?
- А то! Я не хочу, чтобы моя мать стала такой же, как моя бабушка.
- Бабушка всегда тебя любила!
- Мать! Она никого не любила. Просто кого-то поучала больше, кого-то меньше. Вам больше доставалось - со своим полом бабка соперничает жестоко. До последнего проблеска независимости. Пока не нагнет и в нагибе не зафиксирует – не успокоится. А мужиков она трогает, только если они сами на соперничество напрашиваются.
- Это как? – недоумевает Майка. Я хихикаю чуть слышно, натягивая одеяло на нос. Ну до чего ж у меня сестры ненаблюдательные!
- А вот так, - бурчит Гера. – Вечно она объясняет, что мужское дело, а что не мужское. Цветы выращивать или готовить – не мужское. У ее соседа какой-то кактус зацвел – бабка аж на говно перевелась. Чей-то муж пироги печет – опять говно. Не мужским делом занялись! А бабы у них виноваты, что мужики срамным занятием увлекаются. Представляешь, сколько бы она дерьма на Асиного Дракона вылила?
- А что? – из голоса Майки уходят последние возмущенные ноты. Всепоглощающая жажда сплетни просыпается в нем.
- Он же шеф-повар! Аська тебе что, не рассказывала?
- Класс!.. – голоса удаляются, гаснут, я улыбаясь засыпаю и засыпая улыбаюсь. Герка – не маменькин сынок. Он мужчина. Он защитник. Я вырастила настоящего мужчину. Сама. Класс!
