Я гляжу на нее и против воли хихикаю. Ну что поделать, древние чудища не в силах уследить за броуновскими метаниями человеческого этикета! И потом, она действительно подсела на «Доктора Хауса». Говорит, что Хаус остроумней любого фэйри, морского или сухопутного, красивей дедоубийцы Луга Длинной Руки, который выбил Балору глаз в битве при Маг Туиред[5] и загубил родное племя на корню. И что она от Хауса фанатеет и будет фанатеть до Рагнарёка включительно. Жаль, что Хью Лори столько не проживет. Да и бабуля столько не проживет, как ни хорохорься.
— Слушай, — нерешительно говорит мне она, — может, это у меня подсознательное нежелание наводить на тебя чары? Ты же знаешь, я могу напроситься в гости в любой дом, в любое время… И мне открывают, даже если понимают: я, вся такая ужасная, проголодалась на дне и пришла человечинкой полакомиться…
— Вот только не надо напрашиваться сразу и в гости, и на сериал, и на ужин, и на сеанс психоанализа! — ворчу я. — Знаю я про твое гипнотическое обаяние, знаю.
Кому и знать, как не мне? В моих собственных жилах течет не кровь, а морской рассол, и сколько его ни разбавляй, фоморские гены не вытравишь. Из бабушкиных умений очаровывать голосом и убивать взглядом мне досталось, слава богу, только первое. Все, чего я добилась в этой жизни, можно считать ее подарком. Но старой карге я этого нипочем не скажу — на шею сядет.
— Что будешь — мясо, рыбу? У меня икра есть. Отличного посола. — Мелкая месть. Но приятная. Чего-чего, а соли и икры в море хватает. А из клетчатки — одна морская капуста. Поэтому вопрос мой — дань типично фоморской зловредности. Я наливаю борщ в гигантскую супницу, ставлю на журнальный столик перед телевизором, бабка уже следит жадными глазами за своим поседевшим кумиром, рассеянно тянет ложку в рот, щеки у нее розовеют — то есть сиреневеют — от волнения, я умиленно улыбаюсь. Старая дура. Никого-то у меня нет, кроме тебя, старая ты дура…
Серия заканчивается. Опять самовлюбленный доктор кого-то спас в последний момент. И заодно выяснилось, что он этого кого-то и раньше бы спас, кабы не интриговал за возвращение под свое крыло сотрудников, сбежавших в прошлом сезоне. Знаю я таких, как Хаус, — играют с людьми, как с йо-йо: притянут — отшвырнут, притянут — отшвырнут, снова притянут. И столько счастья мазохистам обоих полов приносят — хоть памятник им ставь, мерзавцам. Бабка млеет от самоотверженных тружеников на ниве бытового и любовного садизма. Называет их солью земли, без которой сухопутным народам пресно живется. Сейчас рассядется и заведет беседу на полночи о роли Лори в развитии идеи общемирового мазохизма.
