Банкин пыхтел у него за спиной и изредка давал советы: иногда по делу, но чаще — предлагал полную и законченную ерунду. Чтобы остаться в одиночестве и хорошенько поразмышлять обо всём без суеты и спешки, Ник поручил Гешке заняться пересчётом каменных плит. Кто его знает, а вдруг их не хватит? Что тогда делать?
Через пятнадцать минут Банкин браво отрапортовал:
— Сосчитал, командир! Ровно девятьсот тридцать плит!
— Ровно девятьсот тридцать?
— Так точно! А почему это у тебя такая удивлённая физиономия?
— Да понимаешь, по моим расчётам получается, что нам для постройки лестницы как раз и требуется — девятьсот тридцать плит! Неужели их для этой цели здесь и заскладировали когда-то? Мистика какая-то!
— Я уже ничему не удивляюсь, — покорно развёл Гешка руки в стороны. — После всех этих наскальных рисунков и картинок, я даже в существование самого Господа Бога поверить готов…
Пообедали от души, выпили всё калифорнийское вино, презентованное Брауном, поспали по-человечески. Проснулись, снова поели.
Всё, пора начинать великую стройку!
Двенадцать часов потратили только на то, чтобы идеально выровнять площадку, на которой планировали возводить лестницу. Цемента же не было, поэтому прочность этому сооружению можно было обеспечить только максимальной точностью и скрупулёзной аккуратностью.
А потом началась натуральная каторга, всё-таки эти каменные плиты были достаточно тяжёлыми.
Руки, ноги и спину уже даже не ломило, эти части тела просто не ощущались, как будто их и не было вовсе. Жизнь постепенно превратилась в полный кошмар: проснулся, поел, отпахал до полной потери сил, поел через силу, доплёлся до спального места, рухнул и тут же уснул тяжёлым сном — совсем без сновидений. Далее — строго по кругу.
Тогда-то Ник и понял окончательно, что означает словосочетание «круги ада». Именно что круги…
А ещё появились злобные летучие мыши. Стройка сопровождалась довольно значительным шумом: то каменная плита неожиданно вырвется из ослабевших рук и с грохотом ударится об пол, то большие деревянные молотки застучат размеренно, ровняя уже уложенные плиты.
Не нравилось всё это летучим мышам, вылетали они рассерженными стаями из верхних вентиляционных штреков, где, видимо, и обитали постоянно, пикировали вниз с устрашающим визгом, норовя вцепиться своими острыми зубами в нарушителей тишины. Мэлви остался без мочки правого уха, с головы Джека Негро одна особо шустрая мышь умудрилась сдёрнуть его широкополую шляпу и даже отнести её метров на десять в сторону. Тяжеловатой всё же оказалась шляпа — досадливо взвизгнув, воровка была вынуждена расстаться со своей добычей…
