— Проклятие!
Габриэль вздрогнула. Касс обмякла, сжимавшие руку Габриэль пальцы разжались, глаза женщины широко раскрылись, а губы выдавили с раздражением:
— Не будешь ли ты столь любезна сосредоточиться? Никак не попаду куда надо.
— Извини.
Габриэль постаралась сохранять спокойствие. Но Касс продолжала жаловаться:
— Не получается. Ты должна дать мне что-нибудь еще, иначе я не смогу продолжить.
— Но у меня больше ничего не осталось от Реми.
— Тогда дай мне воспоминания о нем.
— Как же ты себе это представляешь? — запротестовала Габриэль. — Я даже не знаю, что ты под этим подразумеваешь.
— Закрой глаза и сосредоточься, — рассвирепела Касс. — Вспомни, как ты была с Реми. Только не в момент жуткой опасности или волнения. Просто какой-нибудь спокойный момент.
Словно повинуясь чужой воле, перед мысленным взором Габриэль всплыл полдень, когда Реми наконец достаточно поправился, чтобы подняться с кровати, и она убедила его убежать из дома в лес, начинавшийся сразу за Бель-Хейвен.
Прохладная трава чуть покалывала босые ноги Габриэль, солнце согревало ее, но не так горячо, как рука Реми, зажатая в ее ладони.
У Габриэль сдавило грудь, настолько явственно в тот момент предстал перед ней Реми. Он улыбался ей, и его усталые карие глаза нежно светились из-под густых черных ресниц, а мягкие и нежные губы неестественно контрастировали с жесткими складками вокруг рта и морщинами, которыми годы и перенесенные лишения испещрили его лицо.
У Реми была на редкость славная улыбка для мужчины — немного задумчивая, немного стеснительная. Ей невозможно было сопротивляться, тем более что он…
«Нет». Глаза Габриэль раскрылись, горло перехватило от знакомой горечи.
— Не могу, — прохрипела она.
— Можешь, можешь, — успокаивала ее Кассандра, продолжая методично и нежно поглаживать руку Габриэль. — Надо, если ты все еще хочешь увидеть Реми. Только во всем слушайся меня, и я благополучно проведу тебя.
Габриэль вздохнула, не желая возвращаться в тот августовский день. Последний день, проведенный с Реми, перед тем как он покинул остров Фэр и отправился навстречу своей гибели.
Но, как только она опять подпала под гипнотическое тепло (действие голоса Кассандры, усыплявшего ее), Габриэль закрыла глаза и стала страстно будить воспоминания о том дне на берегу реки.
— Реми… — сдавленный голос произнес это имя так горестно, как будто оно вырывалось из самого сердца Габриэль.
Но то был голос Касс. Габриэль открыла глаза и тревожно посмотрела в сторону другой женщины.
