А смеяться очень хочется. После чудо-порошка.
В узле на шнурках я отчетливо видел символ бесконечности. Я развязал узел и сделал бесконечность – конечной. Концы бесконечности были сыроватые, в дорожной соли.
Я понял, что помочь мне теперь может только Мутабор.
Это один мой хороший знакомый. Если можно так сказать о человеке, то Мутабор – прирожденный наркоман. Ну, то есть бывают прирожденные музыканты, художники, писатели. А он – такой наркоман. Мутабора не назовешь ширялой или барыгой. Он возводит свое увлечение, свой порок в ранг искусства. В ирреальном мире ориентируется лучше, чем в реальном. Он круче якутских шаманов. Я пою ему оду!
Он никого не агитирует быть наркоманом, но, когда ты просишь, делится дарами природы и химии. Если же Мутабор зрит в тебе союзника – он даже не прочь поделиться ими бесплатно. Безвозмездно. Даром.
Но Мутабор никогда не предложит даров тому, кто просто стремится к Серым Воротам удовольствия. Вавилон – его заклятый противник.
Мы были союзники. Я отправился в гости. Предварительно позвонив и договорившись о встрече. Дело в том, что ирреальный мир ясен далеко не всем окружающим. Часто они враждебно настроены. К Мутабору не попадешь без предварительной записи.
– Привет, – говоришь ты в трубку.
– Здравствуй, брат.
– Мне нужен корм для рыб.
– Сколько корма для рыб тебе нужно, брат?
– Мои питомцы очень голодны.
– Приходи, – чуть помолчав, отвечает Мутабор. – Я помогу тебе.
Я пришел за помощью. Кстати, он действительно торгует кормом для рыб…
Обитая дерматином дверь открылась.
Я увидел Мутабора и улыбнулся. Как давно я не улыбался! Но, глядя на моего союзника, нельзя не улыбаться. Я видел перед собой настоящего африканца баскетбольного роста, с шикарными дредами, в драном халате и резиновых шлепанцах. Под мышкой он держал небольшой тамтам. Глаза его были мечтательны. Мутабор вот уже восемь лет жил в России и якобы учился на врача. Он говорил по-русски почти без акцента.
– Джа даст нам все! – сказал я.
Мутабор покачал головой
– Отряхни пыль вавилона, брат. От тебя идут нехорошие вибрации.
Я отряхнул снег с ботинок и плаща.
– Пройди.
Я шагнул в прихожую. Ноздри защекотал знакомый запах. Из комнаты раздавались музыка Боба Марли и позитивные голоса. Мне стало уютно. Но Мутабор по-прежнему хмурился. Отложил тамтам и уставился на меня.
– Я слишком рано?
Мутабор наклонил голову.
– Нет. Ты вовремя. Только я должен сказать тебе две вещи, которые ясно вижу.
