Полыхали витрины многочисленных «супермаркетов» и «шопов». В коммерческих ларьках происходило шевеление, то ли там подсчитывали выручку, то ли откупались от рэкетиров.
Постояв минуту в раздумье, Волин медленно пошел по тротуару. Под ногой аппетитно хрумкнули и зашелестели сухие листья, густо нападавшие за день со старых тополей. Стояла погожая середина осени.
В ресторан Алексею идти не хотелось. Он отвык от посещения подобных заведений, к тому же ему казалось, что в них одинокий посетитель может привлечь внимание каких-то дрянных людей. Каких именно, Алексей не знал, но побаивался. Слишком много швали расплодилось кругом.
Особенно ему не нравились молодые парни, которые ходили в «адидасовских» спортивных костюмах, кожанках и ярких спортивных куртках, в малиново-черных «клубных» парах, носили короткие прически и никогда никуда не торопились. Они вели себя достаточно тихо, не орали матом, не задирали прохожих. Они сидели в кафе или перемещались по улицам тесными кучками, не нарушая общественный порядок. Но у них были такие лица, что Волин понимал: хулиганить им ни к чему, так же как тигру незачем ловить мышей. Алексей именовал эту публику «жлобы» и «мордовороты» и испытывал перед ней какой-то атавистический, не подвластный разуму ужас.
На углу, квартала за два, Волин как раз и увидел с полдюжины таких ребят.
Прогулка потеряла для него свою прелесть. Да и вообще пора уже было на что-то решаться.
Бар назывался не то «Минутка», не то «Снежинка» и располагался в полуподвале.
Алексей спустился по новеньким цементным ступенькам, толкнул покрытую деревянной резьбой дверь и вошел. В зале было полутемно, пусто и достаточно чисто. Играла негромкая музыка. Сидеть здесь не полагалось.
Волин взял у стойки сто пятьдесят граммов коньяку, пару сосисок и отошел к высокому столику. От коньяка ему сразу сделалось хорошо, спало дневное напряжение и даже дежурные сосиски показались вкусными.
Симпатичная барменша, совсем еще девчонка, чистенькая, накрахмаленная, копошилась за ярко освещенной стойкой, тасовала бокалы и пестрые бутылки, хоть наливать было некому.
Алексей достал из кармана измятую пачку болгарских сигарет, подумал, сунул обратно, подошел к стойке и купил «Кэмел». «Верблюд» почему-то всегда казался ему мужским куревом. Заодно прихватил еще полстакана «пятизвездочного».
Миловидная барменша широко, но неумело улыбнулась ему. «Ничего, научится», — подумал Волин. Душа его согревалась.
