— И когда же ты успела?
— А вот как раз вчера, когда ты под Никитиными окнами дежурила.
— А Сам Самыч знает об этом?
— Пока нет. Но у него все впереди. Как, впрочем, и у нас.
— Нет у меня никакого «впереди», Юлька. Нет и не будет.
— Ты это брось тоску наводить, — разозлилась Юлька, — давай лучше выпьем.
Мы выпили. Юлька накинулась на селедку, я стала вяло ковыряться в салате.
— Ты знаешь, Юль, — сказала я, — а я ведь, наверное, скоро умру.
— Ты что, Мань, совсем уже… — испугалась Юлька.
— Так уже было. Три раза.
— Чего было три раза? — не поняла она.
— Три раза меня бросали, и три раза после этого я умирала.
— Ты о чем, Маша? С тобой все в порядке?
— Это ты виновата. Это ты заставила меня погрузиться в воспоминания. Детство, отрочество, юность… Я все там нашла, все поняла. Так уже было три раза, и четвертого не будет.
— Чего было-то, не томи!
— А было, Юля, просто и незамысловато. Жила-была девочка. Маленькая такая, хорошенькая. Волосы белые-белые, как лен. А на голове бант, громадный, как вертолет или как бабочка. «В синих сумраках Бомбея… Бабочек полет ночной…» Откуда это, не знаешь? Но неважно. И были у девочки мама и папа. И мама такая хорошая, и папа такой хороший. Но расхотели они жить вместе и разошлись. Мама забрала девочку и уехала. А папа остался. И забыл, что у него есть, то есть была, дочка. Маленькая такая, беленькая. Ни письма, ни открытки. Зачем? Она же маленькая совсем, не поймет. И забыл папа про девочку, как будто ее и не было, и не вспоминал больше никогда. А потом взял и умер. А девочка сразу заболела. Простой такой детской болезнью, и тоже чуть не умерла. После того как папа ее бросил и ушел навсегда уже по-настоящему. Но девочка выжила. У девочки к тому времени был другой папа. Не такой хороший, как первый, но и не самый плохой. И девочка полюбила своего второго папу, как только могут любить маленькие девочки, которые уже прошли один раз через потерю. И пусть они в первый раз не поняли ничего, не осознали по глупости, по малолетству, но где-то в памяти это отложилось и зарубцевалось.
И жили они с новым папой счастливо, но недолго. Второй папа тоже уехал и забыл про девочку еще быстрее, чем первый. А девочка и не переживала сильно. Девочка уже привыкла, что самые любимые и дорогие в один прекрасный день берут в руки чемодан, закидывают туда трусы, майки, рубашки и брюки и уходят. А девочки остаются. Остаются ждать кого-нибудь другого, нового, любимого.
А чтобы девочке не было так скучно, к ней снова подбирается беда со смуглым и прекрасным лицом молодого и красивого солдатика, которому девочка нужна только на час. За это короткое время все можно успеть, всего достигнуть, все познать, полюбить и отмучиться. И снова девочка на краю. И ангелы машут крыльями над ее головой. Машут и плачут. И девочка в двух шагах от подвала, от грота, тоннеля, кончающегося тьмой.
