Пока бьют часы | страница 47
— Ишь, испугался этих уродов!!! — рассмеялся министр Войны. — Да они побоятся и подойти к виселицам!!! Двадцать пять пушек выстрелят в них разом, пусть только посмеют приблизиться!!!
— Ах вы проклятые, что у вас, детей нет, что ли? — всхлипывала тётушка Пивная Кружка, стоявшая в толпе. — А эти ваши невидимки, что в них хорошего, кроме красоты-то? Казнить такую девочку! Такую славную и работящую! А они ещё радуются, смеются…
Действительно, над площадью пронесся весёлый смех, зазвучали нетерпеливые, возбуждённые голоса. Высокие двери дворца торжественно распахнулись.
Оркестр заиграл любимую песенку короля, а все придворные громко подхватили:
Но в это время раздались совсем другие звуки. Совсем не похожие на весёлый смех и музыку.
Это зазвенели цепи и уныло заскрипели двери тюрьмы.
— Ох! — разом выдохнула вся площадь.
Из дверей тюрьмы вышли Татти, Щётка, Великий Садовник и Невидимый Трубач.
Первой шла Татти. Её лицо было зеленоватым от бледности. Руки вяло опущены. Губы белые. От ресниц на щеках лежали длинные неподвижные тени. Она совсем не была похожа на живую девочку.
За ней шёл Великий Садовник, обнимая за плечи Щётку. Его старая рука казалась голубой на чёрном плече. Позади вздыхал и что-то бормотал о похоронном марше Невидимый Трубач.
— Изверги! — всхлипнула тётушка Пивная Кружка. — До чего девчонку довели. Наверно, совсем не кормили!
Невидимки радостно зашевелились. Засмеялись, злорадно захихикали.
— Папочка, а почему она не плачет? — послышался недовольный голос принцессы. — Я хочу, чтобы она плакала!
— Да, да! Пускай она плачет!
— А то неинтересно!
— Дон-н-н! — протяжно пробили часы на городской башне.
Люди на площади вздрогнули. Как странно бьют часы! Печально и тревожно. Звук поднялся, задрожал и замер.
— Смотрите-ка, вон братья ткачи! — удивился король. — Тоже пришли посмотреть на казнь. Сейчас девчонка их увидит и заплачет!
И действительно, Татти вдруг вздрогнула и опустила голову. Она увидела своих братьев. Она на миг остановилась, но невидимый стражник подтолкнул её, и она, словно во сне, шатаясь, пошла вперёд.
А братья и не взглянули в её сторону. Лица у них были серьёзные и сосредоточенные. Они стояли на самой нижней ступеньке лестницы. Один с правой стороны, другой — с левой. В руках у них ничего не было, но мышцы на руках вздулись от напряжения, и казалось, что они что-то держат.
— Дон-н-н! — пробили ещё раз часы, словно прощаясь с кем-то, словно заговорила вдруг сама душа часов. И опять — дон-н-н!..
