— Тебе очень идет, — улыбнулся Улисс, решивший ничего не говорить про ранец.
Пингвин смутился. Фрак он одолжил у соседа-индюка, ведь у него самого ничего подобного в гардеробе не было.
— Все-таки, театр, — объяснил он.
— Ну, конечно, — согласился Улисс.
— Хорошо, что дождя нет, — заметил Евгений.
— Да, — кивнул Улисс.
— Теплый вечер, — добавил Евгений.
— Действительно, — сказал Улисс.
Евгений прокашлялся и произнес:
— Улисс… Я все хочу спросить… — но договорить не успел, потому что в этот момент раздался стук, лис крикнул «Войдите!», и в дом ввалился Константин — все в тех же потертых брюках, куртке и шарфе, что и утром.
— А вы чего это вырядились? Праздник какой? — с недоумением спросил он друзей.
— Мы же идем в театр! — ответил Евгений с благоговением.
— Это я помню, — поморщился кот. — А разве мы идем туда не зрителями? Что-то я не помню, чтобы речь шла о нашем участии в спектакле.
— Ты что?! — воскликнул Евгений, патетически вскинув правое крыло. — Это же театр!
Константин некоторое время в упор разглядывал пингвина, затем вздохнул и сочувственно произнес:
— Бедняга…
— В театр полагается идти нарядно одетым, — объяснил Улисс. — Но это не закон.
— Хорошо, что не закон, — сказал Константин. — А то страсть как не люблю нарушать закон. Но иногда иначе просто никак.
— Ты нас позоришь, — тихо произнес Евгений.
— Я?! Да я хоть за рабочего сцены сойти могу! А ты на себя посмотри!
— Стоп! — Улисс вскинул лапу. — Каждый одевается, как хочет. Это не маскарад. Давайте без взаимных упреков.
— Давайте. Давайте без упреков, — проворчал кот и уселся в кресло, закинув лапу на лапу. — А где же наша собственная примадонна? Опаздывает, конечно? Ну, нам, простым смертным, негоже роптать. Им, примам, можно всякое, что простому зверью… — его речь прервал стук в дверь. Константин вскочил, подпрыгнул к двери и ловко распахнул ее. На пороге стояла незнакомая молодая лиса в красном платье, черных полусапожках на высоких каблучках и изящной шляпке с перышком.
— Берта?! — охнул изумленный Константин, но тут же взял себя в лапы. — Ну, ничего, ничего…
— Вот это да… — восторженно произнес Евгений.
Лис Улисс поднялся с кресла, подошел к Берте и протянул ей лапу.
— Берта, ты совершенно обворожительна. Думаю, сегодня вечером в театре будут разбиваться сердца.
Лисичка покраснела, подала лапу Улиссу и смущенно сказала:
— Я просто подумала… Ведь театр — это храм искусства, правда?
— Несомненно, — кивнул Улисс, проводя ее в комнату и усаживая в кресло.
