– Ждите у аппарата! – прокричал матрос и положил трубку на стол.
– Где у тебя, батя, кулькуляция девятьсот девятнадцать? Быстро, ждёт человек…
– Договор девятьсот девятнадцать? – понял Седловский. – Все бумаги по девятьсот девятнадцатому в настоящий момент находятся в плановом отделе.
– А где этот твой отдел?
– Четвёртый этаж, первая комната направо.
Нечепуренко сказал в трубку: "Ждите!" – и приоткрыл дверь в коридор.
– Щупакин! Коля! Подь сюда, живо! Коля, топай на четвёртый этаж, в первую комнату направо. Принесёшь бумаги. Скажи – договор девятьсот девятнадцать. Кулькуляция какая-то. Одна нога здесь – другая там.
– Есть, товарищ Нечепуренко! – отчеканил Коля Щупакин, закинул винтовочку за широкое плечо и побежал по лестнице наверх.
Иван Григорьевич с удивлением отметил про себя, что кудрявый матрос, пожалуй, всё делает как надо… Посмотрим, посмотрим…
Нечепуренко же знакомился пока с наглядной агитацией отдела. Он равнодушно прошёл мимо вымпела ДСО "Труд", поморгал глазами на фотографии передовиков, остановился у доски с перечнем обязательств отдела. Внезапно зрачки его сузились.
– Это что?
Иван Григорьевич пожал плечами:
– Это экран социалистического соревнования.
Матрос нехорошо посмотрел на него.
– С социализмом, значит, соревнуетесь? Так-так… А кто в этой схватке победит, догадываешься?
– Догадываюсь, – тихо ответил Иван Григорьевич, покосившись на пулемётчиков у окна.
Дверь с грохотом отворилась, и в комнату вошли один за другим сотрудники планового отдела во главе с бледным как смерть начальником. За ними вразвалочку вошёл моряк Коля Щупакин, клацнул затвором винтовки, выкидывая патрон из ствола, гордо доложил:
– Так что, привёл, товарищ Нечепуренко. Сначала не хотели, а потом сразу уговорил…
Нечепуренко поднял брови:
– Я тебе, Коля, что оказал? Бумаги принести! Кулькуляцию там какую-то. На кой хрен мне эта бледная немочь?
– Я, товарищ Нечепуренко, пытался объяснить. Номер, какой ты мне говорил, я забыл. Виноват, конечно. Я у дьячка выучился считать только до восьми. А дальше не могу. Меня и отец за это бил нещадно. Дальше восьми сбиваюсь. Какой там номер?
– Девятьсот девятнадцать, – подсказал Иван Григорьевич.
– Вот-вот. Номер я плохо запомнил, а буржуев тебе всех лично привел. Спрашивай у их, чего надо.
Тут же к телефону усадили нужного человека, и тот стал, заикаясь, диктовать в трубку цифры. Перед плановым отделом извинились. Комната стала пустеть.
Прошло два дня. Как ни странно, работа института шла своим чередом. Машинистки барабанили полугодовые отчёты вперемежку с рапортами, мандатами, листовками. Матросы совместно с институтским механиком починили давно не работающий лифт. Умело сколоченная бригада инженеров с песнями выехала в подшефное село на уборку картофеля (деревне надо помогать!). В профкоме удивительно быстро и без привычных скандалов справедливо перекроили очередь на квартиры.
