Этьен был на восемь лет старше и иногда тяготился ее рабской преданностью. Когда они были детьми, она все время следовала за ним по пятам, и он это терпел, но время от времени взрывался, особенно когда она пыталась повторить его самые отчаянные проказы. Правда, сердился он недолго и в конце концов всегда ее прощал.
Или почти всегда. Они оба были упрямы, унаследовав эту черту характера от матери. А Этьен, если принимал какое-либо решение, никогда его не менял.
Дед не раз поколачивал Этьена за отказ повиноваться. Кожаный ремень нередко оставлял на его теле рубцы, но мальчик никогда не жаловался и поступал по-своему.
С годами Этьена все чаще подвергали побоям, и наконец даже мама согласилась, что сыну лучше уехать из поместья деда. Однажды ночью, за несколько месяцев до своего семнадцатилетия, Этьен сбежал. Сэр Уильям был взбешен. Дезирэ за то, что отказалась сказать, куда сбежал брат, посадили на неделю на кашу и воду. Однако стоило немного пострадать — за это время Этьен благополучно добрался до Франции.
С момента побега прошло двенадцать лет, и за эти годы Этьен не только осуществил свою мечту стать военным — ему посчастливилось заслужить внимание самого Наполеона. Он быстро сделал военную карьеру, стал знаменитым и разбогател настолько, что смог выкупить замок, который семья потеряла во время Революции.[4]
Дезирэ завидовала брату. Участь девушек была сидеть дома, а ее всегда обуревала жажда приключений и желание путешествовать. Она просто была не в состоянии сидеть сложа руки!
Вот и сейчас она умирала от безделья. А сестра Изабелла, покончив с молитвами, тихо задремала.
Солнце за окном кареты поднималось все выше, и Дезирэ начала изнывать не только от скуки, но и от жары.
Наконец Рафаэль приказал остановиться возле небольшой придорожной таверны.
— Как только напоят лошадей и они немного отдохнут, мы двинемся дальше, — сказал он, когда Дезирэ вышла из кареты. — Нам вынесут еду, — добавил он. — Или вы хотите войти внутрь?
— Боюсь, там полно блох, — сказала она с мрачным видом.
А эта англичанка за словом в карман не лезет, усмехнулся про себя Рафаэль, не то что наши робкие испанские девицы.
Сестра Изабелла отказалась покинуть карету, и Рафаэль обратился к Дезирэ:
— Если вы предпочитаете не возвращаться в карету, советую вам, мадемуазель, посидеть в тени. — И он показал на пробковый дуб возле таверны.
Она последовала его совету.
— Вот и хорошо. А теперь прошу меня извинить, мне надо проследить, чтобы напоили лошадей.
