Олимпия бродит вдоль автоколонны, разглядывая машины, глаза лукаво блестят из-под пепельно-пшеничной челки. Подхожу и напрямик спрашиваю:
– На заложника будут наводить чары окаменения?
– Еще чего не хватало. – У нее вырывается фыркающий смешок.
– Тогда я согласен остаться. Как бы еще Валеаса убедить…
– Ой-е… Матиас, ты уверен, что действительно этого хочешь?
Она смотрит как будто с легкой обидой, наполовину наигранной, наполовину настоящей.
Не понимаю, в чем дело, но сердце сжимается. Уже начинает темнеть, пасмурная мгла угрожающе загустела, и к ней примешивается розоватый оттенок, хотя в облачном панцире не видно ни единой прорехи. Я снова мерзну, а Ола, кажется, нет.
– Это из-за того, что я спросил, почему вы не подманиваете животных, когда охотитесь? Не подумав ляпнул, честное слово. Я буду во всем тебе помогать по хозяйству и что-нибудь рассказывать, чтоб не было скучно. Добывать дичь я не умею, но попробуем договориться, чтобы нам оставили консервов из запасов каравана.
– Балда! – Ола неожиданно смеется. – Это же я поеду с караваном, а Валеас останется здесь. То-то я удивилась… Если хочешь со мной пообщаться, никуда не девайся, понял?
– Так заложник ему нужен, чтобы с тобой ничего не случилось?
– Будем считать, что для этого.
Группа, стоявшая возле таран-машины, двинулась в нашу сторону. Джазмин молчит и кутается в свои меха, Валеас время от времени что-то невежливо цедит, а все остальные дошли, кажется, до белого каления и говорят одновременно.
– Это пневмония! – срывая голос, кричит врач. – Вы это понимаете или что? Если оставить его в Лесу без наблюдения специалиста, летальный исход обеспечен!
– Толку было от вашего наблюдения, – презрительно замечает Валеас.
– Я же доброволец! – напоминает о себе отвергнутый помощник капитана, с перекошенным от раздражения раскрасневшимся лицом. – Согласно Уставу нашей компании…
– Еще чуть-чуть, и подерутся, – хихикает Ола, прикрыв рот ладошкой, чтобы услышал только я.
Джазмин и лесной колдун останавливаются около нас, караванное начальство уходит дальше, в облаках пара, как закипевший чайник. Небо постепенно меркнет, словно его заливает текущая поверху темная вода. Елажник превращается в почти призрачный, протяжно шепчущий массив, от сугробов тянет таким нездешним холодом, что начинаешь зябнуть при одной мысли, не дожидаясь ощущений.
– Капитан разрешил нам занять конференц-фургон, – сообщает Джазмин. – Идемте туда, ужин скоро принесут. Нам предстоит не слишком приятное, но важное дело – суд магов. Как раз набрался кворум.
