— Рядом с тобой я не замечал никаких неудобств, — проговорил Доминик, склонившись над тазом с теплой водой, стоявшим на деревянной полке. Его спина и руки после недели, проведенной на солнце, стали бронзовыми. Он походил на живую скульптуру. Если не считать небольшого шрама под левой подмышкой, который, как он уклончиво объяснил, появился в результате «небольшого просчета», его тело было совершенным. Могучий торс, сужающийся книзу, и мускулистые бедра подошли бы для рекламы нижнего белья.
Лайла поймала себя на мысли, что ей безумно хочется обнять его и никогда больше не отпускать.
— Хорошо, что здесь есть свечи и я могу любоваться тобой.
Прекратив вытираться, Доминик отшвырнул в сторону полотенце и настороженно посмотрел на Лайлу.
— Это прозвучало как приглашение, принцесса.
Не отрывая от нее глаз, он расстегнул и снял брюки. Ее охватил трепет ожидания.
— Оно тебе не нужно, — честно ответила она. — Мои двери всегда для тебя открыты.
На его лице появилось какое-то странное выражение. Он подошел к ней и опустился на колени. Взгляд его зеленых глаз обволакивал ее мягким теплом. Лайла была уверена, что ей это привиделось.
— Как мне повезло, — его голос был тихим и мягким как бархат. — Ну что ты будешь делать с этими богатыми девочками! Они всегда такие нарядные, — мягко пожурил он девушку, снимая с нее замызганную футболку, — зато могут свести с ума любого.
Она улыбнулась в ответ на его реакцию, когда ее рука коснулась его возбужденной плоти. Одновременно другой рукой она обвила Доминика за шею, притянула к себе и поцеловала.
Лайла изгибалась, словно довольная кошка, когда твердая грудь Доминика касалась ее груди, а волоски на его ногах щекотали ей кожу. Но этого ей было мало. Единственное, в чем она была уверена, это в том, что никогда не насытится им.
Скорее бы, скорее! Однако у Доминика на этот счет было другое мнение.
— Не так быстро, Лай, — прошептал он, обхватив ее запястья.
— Но я хочу… мне нужно…
— Мне нравится смотреть на тебя, особенно на такую, как сейчас. Раскрасневшуюся и готовую принять меня. Ты такая мягкая.
Его губы нежно коснулись ее виска, затем неспешно спустились ниже. Несмотря на нетерпение Лайлы, в том, что он делал, было что-то гипнотизирующее. Ее веки тяжело опустились.
У нее перехватывало дыхание всякий раз, когда губы Доминика касались ее век, пульсирующей жилки на шее и чувствительной точки за ухом. Его губы изгибались в довольной ухмылке, когда она стонала, охваченная неистовым желанием.
