Один раз посчастливилось мне: я принес домой полуметровую щуку.
Наскочил я на нее случайно. Я уже вылезал из воды и у самого берега, в траве, вдруг заметил, как шевельнулась длинная черная палка. Я кинулся на щуку, стараясь схватить ее двумя руками за жабры, но щука вертыхнулась, выскользнула и потонула в мутной воде.
Отчаянию моему не было предела, тем более что машина с дядями уже фыркнула и покатилась дальше, к следующему рыбному месту. Я до боли в глазах всматривался в кружившую у берега воду, но напрасно. И вдруг щука всплыла у самых моих ног, уже совсем обессилев и перевернувшись кверху серебряным брюхом. Я весь напрягся и в одно мгновение впился пальцами в колючие жабры. Щука последний раз ударила хвостом, но вырваться уже не смогла. «Попалась, голубушка!» — торжествовал я, и радость от того, что я поймал такую большую рыбину, переполнила мое сердце. Я представил, как буду нести щуку по деревне и как станут взрослые спрашивать, где я добыл такую зверюгу, а я не буду рассказывать подробности, я только лукаво улыбнусь: «Уметь надо…»
Почти целое лето цедили рыбаки воды Сновы, и никто не уходил с пустыми руками. Правда, в конце августа рыбы становилось совсем мало, но на следующий год, вскоре после паводка, первые рыболовы отмечали, что рыбы опять полно и нужно только уметь ее взять.
Вот такой была Снова наша — неширокий да неглубокий приток Тускари.
Была…
В один из приездов я не узнал речку.
Нет, сначала я не узнал луг за речкой. Вместо него было кукурузное поле. Первое, что пришло мне в голову, был вопрос: «А где же теперь по весне деревенские рвут щавель на борщ, где берут девчонки цветы для венков, как теперь живут луговые птички и куда девались кузнечики?»
— Чудак человек, — сказал мне тогда Федор Кириллович. — Мелкенькие твои вопросы. Ты б лучше спросил, что с речкой будет. За один год вон как заилило. Рыба пропала: дна нетути, корму нетути.
И впрямь, пошел искупаться, и чистым выйти негде было: кругом ил, ил, ил. Погибли ракушки (ими в сорок седьмом году, кстати, вся деревня питалась), не щекотали теперь пальцы ног смелые пескари…
О, если б эта беда коснулась в то время только одной Сновы, название которой некуда вписать даже на местной карте! Мелели и зарастали реки с именем, нависала угроза над судоходными реками.
Под лемеха ложились тысячи гектаров лугов. Колхозы брали обязательства увеличить площадь пахоты, и председатели — одни с болью, другие равнодушно — назавтра отдавали приказание направлять мощные трактора на луг.
