Смерти нечего противопоставить.
Как же тоскливо мое глупое бессмертие в такие ночи.
Ваца перестал есть только бутерброды, начал нормально готовить и ходить в спортзал. «Оклемался, — заговорили его коллеги. — Наконец стал забывать жену».
— Не забыл, — гордо отвечала я им, но они не слышали.
В тот же месяц он пошел на повышение и стал очень серьезный. Я посмеивалась: не важничай, деловая колбаса, ты все тот же мой Ваца, только занятой и в хорошем костюме. Он светло улыбался и пожимал плечами.
Не помню, какой был день. Наверное, что-то в середине августа. Очень дождливое утро, я помню, как мурлыкала вода в трубах. А потом стало солнечно.
— Смотри, — говорю я, входя в кухню и стягивая бандану. — Мне кажется, они немного отросли. Такой ёршик… Но мне кажется, да?
Задумчивый взгляд мимо.
— Ваца, — говорю я, подходя вплотную и заглядывая ему в глаза.
Шевелит губами, смотрит в сотовый, мешает поджарку на сковородке.
— Ваца! — я почти кричу уже. — Ваца, Ваца, я здесь, Ваца!
Он шагнул сквозь меня к окну. Я молчу с каменным лицом, глядя ему в спину.
Мои нейронные сети и слезные железы похоронены еще весной — почему же так хочется заплакать?
— Ваца! Не дури!
— Я с этим разберусь, ничего страшного. Нормальная текучка кадров…
— Ваца!
— Сделайте ксерокопии документов, — бубнит он себе под нос. Я бью его кулаком в грудь, кулак проходит насквозь.
— И не забудьте переправить мне по факсу!
Я расплакалась на полу, спиной к плите, а муж так и топтался по мне, пока готовил.
Забеспокоился он вечером. Позвонил родителям.
— Я здесь, — твердила я, пока он говорил по телефону. — Здесь, здесь, просто обернись. Не тревожь маму.
Не находил себе места полночи. Я слышала, как он говорил со мной вполголоса. Только не уходи, говорил он, только вернись. Очень тихо. Пил кофе, не спускал глаз с сотового, нервно курил на лестничной клетке. Лег, оставив входную дверь приоткрытой.
— К тебе же могут прийти грабители, — говорю я, ходя взад-вперед по комнате. — Закрой дверь, балбес. Заходи кто хочешь, да? Закрой дверь, я же здесь, здесь, здесь…
Не слышит.
Я хвостиком бреду по пятам, куда он не идет искать меня. В парки, в мои любимые кафешки, в библиотеку, на кладбище. Я здесь, твержу я, только обернись. Он оборачивается, но смотрит сквозь меня.
В Книге Книг сказано: мертвые будут рядом с живыми, пока те любят их. Про такое там ни слова. Я рядом с ним. Но для него я ушла.
В какой-то момент он все-таки устал и отчаялся. Перестал искать.
