Насчет номера я не врал. У меня не было номера. На его месте счастливо красовался шрам. Понимая, что с номером меня обнаружат очень легко, я его вытравил первым делом еще на Земле.
Птичий начальник поморщился.
— Заткните ему рот! — пробурчал он. — Твоя болтовня не спасет тебя, клон… Все, что мне нужно, я вижу перед собой… Но ты умен, как твой хозяин, похож на него и пройдешь любую идентификацию, и что самое важное, ты, я думаю, ненавидишь его, как любой нормальный клон. Или ты сделаешь, то, что мы тебе предложим, и, скорее всего, обретешь собственное я, или тебя ждет бесславный конец.
Куда ни кинь, везде клин… Так по-моему. Тут сдохнешь, там сдохнешь… Да что ж такое-то… А так жить хочется. И вроде не мешал никому. Так вот нет же… Угораздило попасть на ту планету, где меня ненавидят под любым соусом. А выбор за мной оказывается.
— Я тебе уже сказал, что я Том Бартон… Но ты так долго и красиво говорил, что уже стало интересно, что же должен сделать этот несчастный клон подлеца Лео Бага? — сказал я, когда он замолчал.
— Спасти мой народ. — Старик закашлялся.
Он стоял по-прежнему очень близко. А мне нечего было ему сказать. Мне было все равно, что с его народом, и — с моим тоже. Мой народ меня создал и он же меня вычеркнул. Я был никто. Но зла во мне не было, не было и страха. Бояться — значило проявить эмоции, а это я делать не привык. Никогда и ни при каких условиях. Поэтому выход только один — сыграть свою игру…
— Нужно подумать, кем я хочу быть — клоном или Лео Багом? — наконец, ответил я, дождавшись пока прекратится его надсадный кашель.
Он кивнул.
— Время терпит… — просипел вояка.
В нем чувствовалась усталость, его прямая спина не согнулась, но он втянул голову в плечи и стал походить на старого, облезлого грифа.
Он опять щелкнул крючковатыми пальцами, и неподвижные до этого фигуры его помощников бесшумно скользнули к выходу. Старик пошел следом, а за ним двинулся наш офицер-оборотень.
Не успел я порадоваться, что нас оставили в покое, как офицер обернулся и, нащупав на стене неприметную выпуклость, ухмыльнулся. Тонкий, как нить, луч протянулся через всю комнату и уперся в мою грудь. Я попятился, — ничего, но луч тянулся за мной, я еще отступил… и посмотрел на оборотня, — я понял. Полученный внезапно удар током дал понять, что мне отмерили мое пространство и до связанного Ганса мне просто так не добраться.
Наконец, все ушли. Мы с немцем остались одни. Помещение было каменным, пустым, только в верхней части, на высоте примерно трех метров шли узкие окна, уж не знаю, чем они были заделаны, пластиком или стеклом, или еще чем-то, но свет они пропускали, из чего я заключил, что на Порше день.
