— Ты говоришь о сновидении Артемьева?
— Да. Почему очень важная, как мы теперь понимаем, информация Джексона, нечто вроде закодированной межзвездной ноты, возобновилась через сто лет в путаном сознании какого-то…
— А разве ты не предложил заранее решение этой загадки? — Генрих зевнул: он после болезни быстро уставал. — Врет Артур, знает он Джексона.
— Теперь я отказываюсь от такой упрощенной гипотезы. В сновидении содержится столь важная информация, что любая поверхностность опасна. Существуют особые причины, почему человечеству напомнили о давнем событии.
— Если бы Олли была жива… Что, если она не умерла, Рой?
— Можно проверить. Место ее захоронения, наверно, известно. Но я бы обследовал Артемьева.
— Зачем?
— Получить полную картину его мозговой деятельности — структуру излучений, подсознательную сферу…
— Попросить его, конечно, можно. Если снотворец по-серьезному заинтересован, он даст согласие на любое обследование… Что случилось, Рой?
— Мыслепередача от Армана! — Рой выхватил из кармана передатчик.
— Да что там? — Генрих в испуге вскочил.
Рой побледнел, передатчик в его руке дрожал.
— С Андреем беда! Нас просят немедленно прилететь.
Глава четвертая. Далекое шаровое скопление…
1
Лаборатория Андрея занимала один из корпусов Института космической физики. Здесь размещались командные механизмы, операционные залы, центральная щитовая. Шифровальные аппараты были вынесены в отдельное здание, на девять десятых погруженное в землю. Когда Рой с Генрихом подбежали к щитовой, где Андрей устроил свой рабочий кабинет, около нее стояла группа работников лаборатории, среди них директор института и Арман.
— Андрей жив, но плох, его сейчас вынесут, — сказал Арман.
Он еще не оправился от перенесенного потрясения, темное его лицо было пепельно-серым.
Никто толком не знал, что произошло. Арман находился в операционном зале, когда в щитовой грохнуло. Взрыв был несильный, его покрыл вопль Андрея: «Какой ужас!» Сотрудники ринулись в щитовую. Андрей лежал на полу без сознания. Вызванные врачи удалили из помещения всех.
К щитовой подошел президент Академии наук Боячек и отвел Роя в сторону.
— Несчастья одно за другим, — сказал он, очень расстроенный. — Попали в полосу невезений. С Марсом еще не прояснилось?
Рой хмуро смотрел на подавленного президента — тому приходилось нелегко: от него требовали ясных результатов, а он все надежды возлагал на исследование, зашедшее в тупик.
— Нет ли связи между этими событиями? — продолжал Боячек. — Я не физик, но мне кажется, что одно событие как-то корреспондирует другому.
