— Если вы не против, я остановлю машину, — сказала Линда.
— Не нарушай компанию, — сказал он.
Она помахала попутной машине. Водитель высунулся в окно и прокричал:
— Может, вас всех подбросить?
Но он даже не замедлил шага, так что Сэму оставалось только плестись следом.
— Нехорошо получилось, — сказал Сэм.
В небе выросла молния, похожая на голое новорожденное дерево.
Ужин оказался далеко не изысканным, но хотя бы горячим, а водянистый, слабый кофе просто невозможно было взять в рот. Ресторан заполнился едва ли наполовину. По всему чувствовалось, что сезон на исходе: люди будто бы напоследок вытащили из сундуков нарядные одежды, зная, что завтра наступит конец света, люстры вот-вот готовы были угаснуть навсегда, и уже не имело особого смысла кому-то угождать. Огни горели тускло, в воздухе висел дым дешевых сигар, беседа не клеилась.
— Ноги промокли, — сказала Линда.
В восемь часов они спустились в павильон: там гуляло эхо, народ еще не подтянулся, эстрада для оркестра пустовала; но часам к девяти многие столики уже были заняты, и оркестр (в двадцать девятом вроде музыкантов было двадцать, а теперь — девять, отметил он) стал наигрывать попурри из старых мелодий.
Его сигареты отсырели, костюм пропитался влагой, в ботинках хлюпало, но он об этом не заговаривал. Во время третьего танца он пригласил Линду. Кроме них, на площадке было семь пар; светоустановка мелькала всеми цветами радуги, озаряя гулкие пустые пространства. При каждом шаге у него в носках чавкала вода, ступни онемели от холода.
Он обнял Линду за талию, и они станцевали под мелодию «Нашел любовь я в Авалоне», да и то лишь потому, что этот номер был заранее заказан им по телефону. Они безучастно двигались по паркету, не говоря ни слова.
— У меня совершенно мокрые ноги, — сказала наконец Линда.
Он все так же вел ее в танце. Кругом было мрачновато, темно и холодно; по окнам струился свежий дождь.
— После этого танца пойдем к себе, — сказала Линда.
Муж не ответил ни «да» ни «нет».
Его взгляд устремился за пределы натертого до блеска танцевального пола, к пустым столикам, к немногочисленным парочкам и дальше, к залитым водой оконным стеклам. Направив Линду в сторону ближайшего окна, он прищурился и увидел то, что пытался высмотреть.
В окно заглядывали детские лица. Одно или два. Может быть, три. На них падал свет. Свет отражался у них в глазах. Всего лишь минуту, не более.
Он произнес какую-то фразу.
— Что-что? — переспросила Линда.
