Когда он появился в дверях, Линда окинула его взглядом:
— Это выходная рубашка. Зачем расхаживать в ней под дождем? Разве трудно было набросить плащ?
— Ничего страшного, — сказал он.
— Так и простудиться недолго. — Она распаковывала сумку, выкладывая вещи на кровать. — Господи, кровать-то какая жесткая.
— Было время — я спал на ней безмятежным сном, — сказал он.
— Не иначе как я старею, — сказала она. — Мне теперь подавай ложе из взбитых сливок.
— Ты приляг, — предложил он. — До ужина три часа.
— Когда прекратится этот дождь? — спросила она.
— Понятия не имею. Думаю, сегодня, в крайнем случае — завтра. Зато листва свежая. Какой чудный воздух после дождя, благодать!
Но он покривил душой. В этих краях дожди порой не прекращались неделями. Раньше это не было помехой. Под колючими струями он сбегал к серому, подернутому рябью озеру, а небо над головой, как вылепленное из серой глины, то и дело содрогалось, выпуская на свободу грозу, и раскалывалось слепяще-голубым электрическим разрядом. Гром сбивал с ног. Барахтаясь в озере, он держал голову высоко над поверхностью, но в воде было тепло и уютно, потому что там не донимали дождевые иголки, потому что можно было разглядывать павильон, в котором вечерами устраивались танцы, и еще корпуса с просторными, полутемными холлами, где бесшумно сновали коридорные, и, конечно, снятый родителями домик, оробевший под раскатами августовского грома, а самому при этом плавать по-собачьи, брызгаясь сколько душе угодно, и прятаться от ледяного воздуха. Неохота было вылезать на берег, хотелось так и качаться в теплой воде до восторженного посинения. Линда прилегла на кровать.
— Господи, матрац называется! — сказала она. Не касаясь ее, он вытянулся рядом.
Дождь припустил опять, деликатно стучась в домик. Стало темно, как ночью, однако ощущение было совершенно особое, потому что часы показывали всего четыре пополудни, но уже опустилась тьма, а над этой тьмой еще стояло солнце — просто уму непостижимо.
В шесть часов Линда заново накрасила губы.
— Надеюсь, хотя бы кормят здесь сносно, — сказала она.
Дождь лил не переставая, стучал и молотил по крыше, будто упавший с небес вечный шторм.
— Что будем делать вечером? — поинтересовалась Линда.
— Может, сходим потанцевать? Здесь есть павильон, построенный в двадцать девятом году, еще до кризиса — обошелся в миллион долларов, — говорил он, затягивая узел галстука, а сам возвращался на восемнадцать лет назад.
