Газета Завтра 269 (4 1999) | страница 9




Данный факт расизма со стороны правителей из Риги позволял считать латышский расизм цивилизованным, то есть обыкновенным. И сообщение об отказе в визе Проханову мы так и озаглавили: “Обыкновенный расизм”. Но через неделю в редакцию пришло письмо, в котором содержался новый факт расизма, не укладывающийся в прежнее определение.


С просьбой выдать визу Проханову в соответствующий департамент Латвии обратился Владимир Ильич Полянский. То есть он, давний друг нашей газеты, пригласил Проханова в Ригу. И почти сразу же был за это наказан. Наказан поджогом входной двери его квартиры.


Владимир Ильич — человек далеко не юный и совсем не богатый. Он известен в Риге не коммерческой, а просветительской деятельностью. За организацию в Риге вечеров русской интеллигенции его проклинали, за приглашение Проханова — решили сжечь.



Н.А.


«КАРЛУША»


"Из-за туч луна катится —


Что же? Голый перед ним:


С бороды вода струится,


Взор открыт и недвижим,


Все в нем страшно, онемело,


Опустились руки вниз,


И в распухнувшее тело


Раки черные впились..."


А. С. ПУШКИН


"Утопленник"




СВАНИДЗЕ КАК ЗЕРКАЛО


АНТИРУССКОЙ ДЕМОКРАТИИ


Николай Карлович Сванидзе родился в 1955 году в семье видного "работника идеологического фронта", по слухам, едва избежавшего репрессий в конце сталинской эпохи. Предки будущего трибуна демократии были революционерами и убежденными меньшевиками, присоединившимися к большевикам по тактическим соображениям и по велению времени. Возможно, именно под давлением семейных традиций маленький Коля с самого раннего детства чувствовал себя до некоторой степени аристократом. Его инаковость остро ощущали и сверстники — за что "Карлушу" (это прозвище закрепилось за ним еще в раннем детстве) порой поколачивали. Наверное, поэтому он рос мальчиком боязливым, замкнутым и очень-очень угодливым. Уже в самом раннем возрасте стало заметным его болезненное честолюбие. "Карлуша" хорошо учился, всегда тянулся к общению со взрослыми, стремился всячески показать себя, добиться признания.


Он заслужил благоволение школьного начальства самым простым способом — сверхактивным участием в том, что называлось "общественной работой". Сначала юный гайдаровец, извините, тимуровец Сванидзе перерывал все окрестные свалки в поисках макулатуры и иного вторсырья, которое потом с гордым видом тащил пионервожатым и преподавателям. Став старше, он понял, что не обязательно самому возиться в грязи, если можно велеть другим это делать. Из лучшего октябренка он перешел в лучшие пионеры, а затем стал комсоргом школы, сделав себе "имя" как борец с "пережитками религиозного сознания". Именно его, трогательно заикающегося от волнения при произнесении "святых слов" — Ленин, Партия и т. д., всегда отправляли на разные "слеты" и "смотры". Преподаватели не опасались за поведение юноши — знали, что интеллигентный, застенчивый, особенно с девушками, "Карлуша" не напьется, не устроит дебош.