Так велела царица. Царский гнев. Юркин хуторок | страница 18



Важный полный сановник, которого лакеи называли "его превосходительством, господином обергофмейстером двора", снова ударил своим жезлом об пол, и лакеи стали обносить обедавших различного рода кушаньями. В первую очередь подали всевозможные пироги и караваи. Нарядные кавалеры и дамы осторожно накладывали себе на тарелки дымящийся курник, расстегаи с дичью, подовые лепешки с начинкою и самым изящным образом, при помощи ножа и вилки, разрезали их и осторожно отправляли в рот. Каково же было их удивление, когда дошла очередь до Мартына и тот, нисколько не стесняясь, схватил с блюда прямо руками огромный кусок жирного пирога с начинкой и тяжело плюхнул его себе на тарелку, потом снова запустил руку в оставшиеся на блюде пироги, стащил другой кусок на тарелку к брату!

— Кушай, Ванюша! А то, пожалуй, отнимут! — произнес он, угощая самым радушным образом своего брата и тут же стал поспешно уписывать за обе щеки очевидно пришедшееся ему по вкусу кушанье.

Сдержанный шепот и смех послышался кругом. Дамы закрылись салфетками, чтобы не было видно их смеющихся лиц. Но, нимало не смущаясь, Мартын продолжал есть, обеими руками хватая кушанье с тарелки, роняя жирные куски начинки и на свой нарядный камзол, и на роскошный кафтан рядом сидевшего с ним вельможи. При этом он так громко чавкал, причмокивая губами и прищелкивая языком от удовольствия, что заглушал разраставшийся с каждой минутой смех присутствующих. Изредка он обращался к брату с одной и той же фразой:

— Ешь, Ванюша! Ешь, не зевай!.. Ведь не часто попадают такие куски в желудок.

Наконец добрая половина пирога была съедена. Тогда, не смущаясь смехом окружающих, становившимся с каждой минутой все громче и слышнее, Мартын схватил с тарелки перепачканными в жиру пальцами остатки пирога и набил им оба кармана своего роскошного камзола.

— Это я оставлю на ужин. Ведь после такого обеда нам, наверное, ничего больше не дадут, — произнес он с самым довольным видом.

Здесь уже долго сдерживаемый смех присутствующих прорвался и перешел в открытый хохот. Смеялись нарядные дамы, смеялись пышно одетые степенные вельможи, смеялись лакеи…

Но громче, неистовее всех хохотала веселая, красивая девушка с чудными, как васильки, синими глазами. Ее густые белокурые локоны так и прыгали от смеха вокруг дышащего весельем раскрасневшегося личика.

Мартын услышал этот веселый, отнюдь не насмешливый, хохот, быстро взглянул в сторону смеющейся девушки и крикнул тем веселым криком, которым раньше сзывал свое стадо свиней в Дагобене: