Они вышли из дворца, не встретив на своем пути ни единого человека. Шагая по белоснежной мраморной галерее, Лессира ощущала необыкновенную радость. Солнце косыми лучами устилало ее путь яркими бликами, они нежно касались ее ног, играли на красивых изящных руках. Она шла грациозно и легко, неслышно ступая своими маленькими ногами, перехваченными двумя тончайшими полосками сандалий.
Лессира любила появляться в столице, ее восхищало собственное присутствие в Аталле с городскими широкими, мощенными красным и белым камнем площадями, величественными дворцами, утопающими в зелени эвкалиптовых рощ, тихими и спокойными улицами с чередой домов и раскидистых садов, крикливой и многоголосой рыночной площадью, соседствующей с самим морским портом Атлантиды, куда каждый день из чужих земель прибывают корабли с богатым товаром. Наблюдая жизнь Аталлы, — кипучую и размеренную, простую и величавую, — ее сердце пьянило ни с чем не сравнимое чувство собственной власти, она чувствовала себя повелительницей мраморного великолепия столицы, ее тенистых аллей и садов. На улицах и площадях Аталлы, она, узнаваемая атлантами, гордо вскинув голову, несколько снисходительно принимала их почтительные поклоны и восхищенные взгляды.
Но сегодня, решив остаться незамеченной, она сознательно отказывалась от восхищения и почтения своих подданных, тешивших ее царское самолюбие. Может быть, поэтому предчувствие необычных ощущений сегодня особенно волновали ее кровь.
Громада белокаменного дворца стала медленно отступать позади их силуэтов — легких, почти прозрачных в ярком свете солнечных лучей. Лессира в сопровождении своей служанки ступила на белый мрамор источающих прохладу ступеней лестницы, ведущей к самому каналу. Здесь их ждала остроносая ладья с изогнутыми головами змеев, безмолвно и неподвижно устремившими свои слепые глазницы куда-то вдаль. Лодка с белокрылым палантином, трепетавшим на ветру, едва заметно покачивалась на зыбкой прозрачной поверхности канала. Лессира остановилась в задумчивости на последней ступени мраморной лестницы, к самому краю которой нежно и ласково подступала водная гладь. Ей осталось сделать только шаг, опереться об руку кормчего, уже с поклоном протягивающего ее, ступить своей маленькой ногой на шаткую поверхность ладьи и оказаться под прохладным пологом палантина. Но появившиеся сомнения удерживали ее от этого. Она вдруг поняла, что раз уж она выбрала сегодня для себя образ простой горожанки, которая ни для чьего пристального взгляда не должна стать добычей, то ладья ей не подойдет, — ей нужна другая лодка, проще и неприметнее.
