Представила себе, какое оживление сейчас в Анадыре. Обычно в этот день погода там хорошая. Движутся красочные колонны от старого педагогического училища мимо двухэтажного здания окружкома и окрисполкома, мимо новых жилых домов к стадиону и дальше — к памятнику членам первого ревкома Чукотки. А там стоит уже трибуна, и возле нее пограничный наряд, который отметит праздник салютом. А может быть, совсем и не так будет. Придумают что-нибудь новое.
Одиночество стало нестерпимым. Маша оделась, тщательно причесалась, поярче накрасила губы и спустилась вниз позавтракать. Она подошла к газетному киоску, взяла местную газету, журнал «Эсквайр» и уселась за свой излюбленный столик у стены. Официантка подошла быстро, спросила:
— Обычный завтрак?
Маша молча кивнула.
Позавтракала, вернулась к себе в номер, вынула из маникюрного набора ножницы и вырезала из обложки журнала красный бумажный флажок. Прикрепив его булавкой к лацкану пальто, Мария Тэгрынэ вышла на улицу Йеллоунайфа и медленно пошла, напевая вполголоса песни, которые поют на демонстрациях в Анадыре, в Москве.
У станции Си-Би-Си заметила следующий за ней автомобиль, придержала шаг.
— Пожалуйста, прошу в машину, — пригласил шофер.
— А далеко ехать до места, где живут индейцы и эскимосы? — спросила Маша.
— Совсем близко! Мили четыре будет, не больше, — ответил шофер.
Мария уселась на заднее сиденье.
Дорога шла по берегу озера. Кое-где из снега торчали ветки, камни. Поверхность озера, насколько хватал глаз, была покрыта льдом. «И по Анадырскому лиману, наверное можно еще ездить на машине», — подумала Маша.
Вдали показалось скопище маленьких разноцветных домиков. За домиками виднелись кучи мусора. Лохматые собаки подбегали к дороге, лаяли на проезжавший автомобиль.
— Где остановить машину? — учтиво спросил шофер.
— Где хотите, — ответила Тэгрынэ.
Машина свернула с шоссе и подкатила к одному из домиков.
— Здесь?
Маша вышла. Постояв в нерешительности, она направилась к ближайшему домику, постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла в темный тамбур. Из тамбура дверь вела внутрь помещения. Отворив ее, Мария очутилась в кухне. Значительную часть кухни занимала железная плита и большая бочка для воды, покрытая деревянной крышкой. Тут же у стола, придвинутого к окну, сидел малыш лет пяти и ложкой выковыривал содержимое из большой консервной банки. На минуту Маше показалось, что она попала в ярангу уэленского школьного истопника Элекука, переехавшего в Азию с этого берега.
