Сам Нутетеин не торопился переселяться в домик:
— Мы так решили: сначала пусть переселяется молодежь. Даже председатель нашего сельского Совета товарищ Кэлы тоже еще в яранге держится…
Об этом Мария знала. Кэлы даже вызывали на бюро райкома.
Председатель Уэленского сельсовета был уже немолодой, но крепкий мужчина, с заметной проседью. В райком явился в черном пиджаке и цветной рубашке с галстуком. Хорошо отглаженные брюки заправлены в добротные низкие торбаса.
Формально его вызвали с отчетом о деятельности Уэленского сельского Совета. Так и было записано в протоколе. Кэлы добросовестно перечислял, чем занимается Совет в первую очередь, что строится в селении, какие еще нужны постройки; горячо доказывал, насколько необходимо возводить новую школу в знаменитом селе, где каждый год обязательно бывает десятка полтора журналистов и кинооператоров…
— Гостиница нам очень нужна, — убежденно говорил он. — Приезжих приходится сейчас селить либо в мой кабинет, либо в интернат. А потом из интерната пустые бутылки выносим — плохой пример подрастающему поколению.
Вот тут-то секретарь райкома с внушительной фамилией — Маршалов — и решил его подловить, с ехидцей спросил:
— А вы-то сами какой пример подаете подрастающему поколению, товарищ Кэлы?
— Я непьющий, — обиделся Кэлы.
— Речь не об этом, — сказал Маршалов. — Почему до сих пор в яранге живете?
Кэлы растерянно заморгал.
— Так ведь у меня хорошая яранга, — возразил он. — Даже печку поставил, электрический свет провел. В моей яранге еще долго жить можно… Телефон есть… А молодым в этом отношении пример подавать не надо. Им дом подавай!
— Яранга остается ярангой, даже если ты сделаешь в ней совмещенный санузел с горячей водой, — веско сказал секретарь и, довольный своей остротой, продолжал: — Тебе предлагали уже четыре дома, а ты все держишься за ярангу! К лицу ли коммунисту, представителю Советской власти жить в ветхой, грязной, дымной яранге!
— Моя яранга чистая, крепкая, и дыма нет, — упорствовал Кэлы. — Не могу я переселиться…
— Почему? — нетерпеливо спросил Маршалов.
— Потому что представляю на селе Советскую власть.
— Ну?
— Поэтому и не могу переселиться, — упавшим голосом сказал Кэлы.
— Ничего не понимаю, — развел руками секретарь.
Остальные члены бюро тоже выразили удивление, недоуменно переглянулись. И Мария Тэгрынэ ничего не могла понять.
— Может, объяснишь нам, своим товарищам, в чем там у тебя дело? — уже мягче спросил Маршалов. — Говори откровенно. Можем ведь и помочь…
