— Примерно полвека назад — очень дикий, Оран, — ответил Джим.
— Ты хочешь сказать, что только пятьдесят лет назад вы смогли покорить свой мир?
— Нет, Оран. Свой мир мы покорили давным-давно, но лишь полвека назад мы научились покорять себя.
Оран кивнул, опустив глаза долу.
— Да, — вымолвил он. — Человек — самое трудное. — Он ненадолго замолк, погруженный в мысли. — Знаешь, мой брат Галиан, познакомившись с тобой, сразу подумал, что из вас получились бы неплохие слуги. И может быть, он прав. Но…
Они повернули и зашагали в обратном направлении. Император поднял глаза на Джима.
— Может, он и прав, но я так не считаю. У нас и без того слишком много слуг.
Некоторое время они шли молча.
— У вас есть свой язык? — Лицо Императора склонилось к самому уху Джима. — Свое искусство, музыка, история, легенды?
— Да, Оран.
— В таком случае вы заслуживаете лучшего, нежели участь рабов. По меньшей мере, — тут Император подарил Джиму одну из своих быстрых ослепительных улыбок, — мне известно, что ты-то ее заслуживаешь. В один прекрасный день я с удовольствием подпишу приказ о твоем усыновлении. Тогда ты сделаешься равным нам.
Джим не ответил. Взглянув на Императора, он заметил, что тот выжидающе на него смотрит.
— Джим, ты хочешь этого? — спросил Император.
— Еще не знаю, Оран, — произнес Джим.
— Честный ответ… — шепнул Император. — Честный ответ. Знаешь, Джим, согласно теории вероятностей, любые, даже самые неправдоподобные события когда-нибудь, да происходят.
— Вероятностей? — переспросил Джим.
Но Оран продолжал говорить, точно не слышал вопроса.
— Где-то, — выразительно сказал он, — существует вероятность, что ты, Джим, — Император, а твой народ — Высокородные. Я же Волк, привезенный из захолустья на забаву тебе и твоим придворным…
Император сильно сжал плечо Джима и посмотрел в упор. Не повернув головы, краем глаза Джим заметил, что взгляд Императора стал каким-то отстраненным и рассеянным. Он по-прежнему увлекал Джима за собой, но — как слепой, вцепившийся в поводыря. Словно за короткий срок они действительно успели поменяться ролями.
— Слышал ли ты когда-нибудь о Голубом Звере, Джим?
— Нет, Оран.
— Нет… — шептал Император. — И я не слышал. Я просмотрел записи легенд всех известных нам миров — и нигде не нашел упоминания о Голубом Звере. Но если такого чудища никогда и нигде не существовало, то почему оно мне мерещится, Джим?
Рука Орана, словно тиски, сдавливала плечо Джима, но голос Императора оставался тихим, мягким и неспешным. Никто из наблюдавших за ними Высокородных не мог заподозрить в этой беседе что-либо необычное.
