Комендант Синь-ици-сан | страница 21
— Теперь расскажи все. Что делают русские в поселке?
Старик рассказал.
— Проклятые варвары! — выругался Кацумата. — Чужое добро раздавать! Хорошо сделали, что отказались переселяться. Знай, старик, и другим скажи: хозяева на острове мы! Пусть все это помнят… Если мы не защитим, вас ждет ужасная судьба. Молодых женщин и девушек увезут в Сибирь. Стариков и детей сошлют на безлюдные северные острова. А хуже всего будет тем, у кого сыновья верно служили божественному Микадо.[33] На острове Эторофу русские повесили всех родителей солдат… Но им недолго зверствовать! Скоро пробьет час освобождения! — Кацумата шипел и плевался от ярости. Потом замолк и сказал прозаически: — Прикажи невестке сварить побольше рису. И завтра к восьми вечера принеси к источнику. Знаешь?.. Но смотри-и! — Он ткнул стволом пистолета в худую грудь старика. — Если кто проговорится… Понял?.. — Кацумата бросил окурок в поддувало железной печки и исчез за окном так же бесшумно, как и появился… Асано сидел по-прежнему в старом ватном халате, распахнутом на груди, и еще чувствовал где-то около сердца холодную сталь пистолета.
— Мама, я хочу есть, — попросил утром Сандзо.
— Пока я приготовлю рыбу, съешь нигиримэси, — сказала мама.
— Нигири-мэ-си… нигири-мэ-си, — как эхо, повторил маленький Мицу, хлопая ладошками по татами.
Дедушка Асано вынул трубку изо рта и сказал:
— Нигиримэси я съел ночью.
— Вот хорошо! У вас появился аппетит, папа, — обрадовалась Фудзико. — Тогда я разогрею рис, что сварила вчера.
— Ри-су! Ри-су! — согласился покладистый Мицу.
Дедушка Асано снова вынул трубку и снова сказал:
— И рис я съел ночью…
Фудзико удивленно вскинула глаза. Ящик и правда был пуст. Но не мог же он сразу съесть и килограмм рису, и все нигиримэси? Он ведь так мало ест… Но старик сунул трубку в рот и смотрел куда-то в сторону, сквозь стену. Она поняла, что спрашивать нельзя.
— Хорошо, Такита-сан, — поклонилась ему Фудзико, — я сейчас сварю еще…
Пока мама варит рис, Сандзо решил устроить смотр своим военным богатствам. Из большого кожаного подсумка высыпал все на татами. Стреляные гильзы и пули от автоматов и винтовок были в порядке. А вот самая главная вещь — огромная латунная гильза от русского противотанкового ружья потускнела, покрылась зелеными пятнами окиси. «Почищу золой и опять будет блестеть!» — решил Сандзо. Сунул руку в поддувало, нагреб горстку золы. И вдруг вскрикнул удивленно: «Ара!» На ладони в золе белел окурок знакомой сигареты. И поясок… И золотая звездочка… Дождавшись, когда мама вышла, он спросил: