На самом дальнем пути станции — длинная шеренга вагонов, предназначенных для пионеров. Вдоль нее идет человек в промасленной робе и молотком на длинной ручке постукивает по колесам. Стукнет — и прислушается. А металл отвечает ему чистым звонким голосом: «динь-динь… дон-дон…» Не сомневайся, мастер, мы здоровы… Но что это?! Удар молотка вызвал зловеще сухой, дребезжащий звук ската. Трещина! Глаза мастера стали настороженными. Он записал номер неисправного вагона и пошел к голове поезда, еще внимательней остукивая и осматривая вагоны пионерского эшелона.
— Черт возьми! — мастер сдвинул на затылок фуражку с моментально вспотевшего лба. В буксу второго от паровоза вагона какая-то злобная рука насыпала песку, прикрыв его смоченной в мазуте тряпкой… Во второй, в третьей буксе — то же самое! Загорятся же в пути!
Мастер подхватил на плечо сумку с инструментами и побежал разыскивать начальника станции.
Завхоз уже собирался ехать за больными, когда к вокзалу подъехал маленький автобус с детьми из соседнего лагеря.
— Леня! Кого привез? — спросил завхоз знакомого шофера.
— Да больных же… Я тут и ваших прихватил.
— Вот спасибо! А я уже хотел за ними ехать. Будь другом: сдай их нашему врачу. Ладно? А то у меня дел по горло.
— Ладно! Сдам. Не беспокойся.
В суете задерганный завхоз не спросил: какие больные? Откуда? А шофер Леня привез только двух пионеров из горбольницы после операции аппендицита. Завхоз же доложил на бегу:
— Товарищ начальник лагеря, больных привезли. Сдали врачу… — и помчался по своим делам.
Перрон кипел. По нему в разных направлениях неслись волны пионеров, сшибались, крутились водоворотом. Вместо одиннадцати вагонов на первый путь подали только восемь. Тщательно разработанный план посадки полетел вверх ногами. В вагонах смешались не только отряды, но и лагеря. Пока ругались с начальником станции, надеясь выколотить три недостающих вагона, ушло драгоценное время. Единственной заботой стало никого не оставить на перроне. Пионеры штурмовали двери вагонов. Погрузочные команды из старших ребят кидали в окна рюкзаки, свертки, чемоданчики.
Поезд уже тронулся, когда из-за вокзала на перрон выскочил завхоз. Он бежал, прижимая к животу забытый в суматохе ящик.
— Да бросай же! — крикнул начальник лагеря.
И он наконец бросил. По цементной дорожке, жалобно звеня, покатились пустые бутылки из-под томата. Завхоз схватился за поручни, и ребята дружно втянули его в вагон.
Всю ночь начальники лагерей и вожатые со списками в руках бегали по эшелону — искали своих пионеров. Всматривались в лица спящих, уставших после такого трудного пешего перехода ребят. И облегченно вздыхали, поставив еще одну галочку против чьей-то фамилии…
