Земляки из Кинешмы с ходу отбили телеграмму родственникам погибшего. Надеясь, что родители таки приедут за телом, допустили неслыханную дерзость — обтянули простой, грубый зековский гроб дешёвой материей, неизвестно где раздобытой. Помянули с чифирем, поговорили. Прощаться с покойным не положено. Около восьми вечера в секцию влетает Коля Гусев, друг погибшего, и шальными глазами ищет меня.
— Пашка!!! — чуть ли не плачет он и весь трясётся. — Прости, Бога ради, я знаю, тебе не до этого, шесть дней осталось, но больше некому, некому!.. Гады! Козлы! Людоеды! И покойнику режим, и покойнику, Паша! — Губы его бледные и сильно дрожат.
Я успокаиваю его и прошу рассказать толком, что произошло.
— Мы обтянули материей гроб, Паша, чтоб хоть на что-то был похож. Родители уже под воротами, выехали сразу. А они… замполит Ливанов и режимник Рыбаков ворвались к шнырю вахты, где гроб лежит, и сорвали все, одни гвозди торчат! Материю унесли, шнырю дали в зубы. Он и рассказал все втихаря только что. Паша!.. Я и ты… Больше никто не узнает! Я понимаю, шесть дни, но не бойся, раньше времени они не узнают, клянусь! Запиши данные, запиши: Юра Медведников, тридцать один год, город Кинешма… Может, даст Бог, люди прочтут и узнают! Я знаю, у тебя много чего написано, мне говорили… Запиши, Пашок, запиши! Майор Ливанов и майор Рыбаков…
Апрель 91-й года
Кто хоть один раз видел настоящего лагерного картёжника, каталу, отбывшего на зоне десять — пятнадцать лет, тот никогда и ни с кем уже не спутает его.
Настоящий картежник-профессионал никогда или почти никогда не проигрывает. Еще до начала игры он безошибочно определяет, на что способен его будущий или возможный партнер-соперник и способен ли он на что-то вообще.
Если партнёр достаточно «гнилой» и «прелый» и высчитать его не так-то легко, он сыграет с ним всего лишь пару партий, и все выяснится. Братва наивысшего качества практически не играет между собой в карты — нет смысла делить общее, братва делится так. Но бывают случаи, когда два авторитетных каталы сходятся в лобовой и играют до конца, до полного выяснения отношений, как говорят зеки.
Настоящий картежник, как правило, интеллектуал и аферист в одном лице, ибо обман в лагерной игре, в отличие от вольной, приветствуется и допускается. Единственно, что ждет мошенника, если его уличили в шулерстве, так это расчёт по ставке партии, не больше. Однако и тут есть свои исключения: в лагерной картежной игре, как и в жизни, на первом месте всегда стоит договор, контракт, «объява», и, если эта «объява» ограничивала возможность хоть какого-либо обмана, а картёжник допустил его, он будет не прав и уплатит за все. Но так играли только старые каторжане и воры, которые не позволяли себе играть на число или на «под туды», а играли только «на сразу».
