Оленька улыбнулась, мигнула своим коллегам и протяжно пропела:
— Людмила Никола-авна… Тут вам пода-аро-чек передали, тя-яже-ленький…
Фельдшерица встрепенулась, подняла голову из-за стола, вскочила и вместе с медбратом кинулась к Ольге.
— Я сама, я сама, Людмила Николаевна! — шутливо воскликнула Оля и спрятала сверток за спину.
— Ну давай, давай уже! — поторопила ее мадам Паскуда, явно довольная и возбуждённая.
Ольга торопливо развернула плотную бумагу свертка и увидела перетянутый тесьмой золотистого цвета пакет. Она ловко дернула за тесьму и стала разворачивать пакет.
— Тьфу ты, намотали, одна бумага! Ну наконец-то! — выдохнула она, когда из-под вороха бумаги показалась небольшая, сантиметров двенадцать длиной и восемь шириной, коробочка, выполненная неким местным умельцем. Ольга открыла коробочку и достала из неё нечто, завернутое в ярко-красный бархат.
Глаза у мадам Паскуды загорелись алчным огоньком. Коллеги тоже сгорали от нетерпения, вытягивая шеи.
Олечкины пальцы быстро развернули бархат и… гробовая тишина зависла в кабинете, как будто кто-то внезапно умер!
В руках у неё, поблескивая свежим лаком, находился толстый, сантиметров двенадцати, деревянный мужской член, раскрашенный яркими красками. Плюс два яичка с боков.
У мадам Паскуды отняло речь, лицо её сперва покраснело, а потом побелело как полотно. И тут прямо в окошко раздался нечеловеческий Вовочкин визг:
— По-о-здра-а-в-ля-ю-ю!!! Ха-ха-ха! По-здра-а-в-ляю!!!
Он топал ногами и чуть ли не бился о полку головой, он трясся и задыхался от восторга, в то время как мадам Паскуда чуть ли не теряла сознание от унижения.
С тех пор ее в зоне не видели. Болтали, что муж мадам Паскуды, разнюхав, кто именно стоял за всей «операцией», якобы разбил голову лейтенанту Алимаеву, однако это только болтовня, а как было на деле, никто не знает.
Вовочку, разумеется, не посадили в ШИЗО, но в психушку на три месяца он таки отбыл, на всякий случай…
Урал, 87-й год
