— Мишаня, я тут вот набросал письмо Леониду Ильичу о жизни нашей… Как думаешь, дойдёт или нет? Бандерольку заодно попросил, курева, пряников, с понтом родственник дальний…
— Не гони, Пашок, не гони! — Мишка недоверчиво посмотрел в мою сторону, но, заметив конверт, всё же полюбопытствовал: — В натуре, что ли, написал или смеёшься?
Я утвердительно кивнул.
— Врёшь! — не поверил он.
— Свободы не иметь, Миша! Чё мне врать-то, вот оно…
Я тут же достал письмо из конверта и с выражением, по-одесски, прочел его вслух от начала до конца.
— Ну как?
Все дружно поржали надо мной и над текстом, особенно прикололись на предмет бандерольки, но, понятное дело, никто не поверил, что я всерьез собрался отправить эту циничную крамолу по адресу.
— Даже если бы ты надумал отправить его через вольняшек, Пашок, понту мало… Все письма перехватывают как здесь, так и в области. Сперва наши опера, потом комитетчики и прочие козлы. Сам знаешь. Один шанс из тысячи! — говорили мне земляки, но я их не слушал.
— Смотри, только БУР себе схлопочешь, и больше ничего, — предупреждали те, что постарше.
— Какой там БУР, Вася!.. Да два года сроку накинут и отправят в крытую, а нет, так в психушку запрут и заколют до делов. Я таких видел не раз…
— Да он не отправит, дурачится себе по тихой, ерша гонит. — Миша Дубик, как всегда, улыбался во весь рот и успокаивал говорящих. Он знал меня лучше других.
— А я его отправлю прямо через цензуру! Хотите верьте, хотите нет, но отправлю, — твердо заявил я всем сразу. — Просить я имею право у кого хочу, не динамит и не водка. Не ворую, прошу ведь…
Все как-то разом притихли, уразумев, что я отнюдь не шучу. Дурак, мол, или срок захотел?
— Если кто-то не верит и желает убедиться, пошли со мной. Ну?.. — Я поднялся с койки и пошёл из секции.
— Не поленюсь и таки пойду! — воскликнул Мишка и махом слетел со шконки вслед за мной.
— Я тоже пройдусь для фортецелы, — заявил Витя Морущак. — Ну Пашок, ну капканист!
Мы вместе прошли метров четыреста в сторону ларька и подошли к почтовому ящику. Я достал конверт с письмом, еще раз показал им, что никакого «фонаря» нет, и бросил его в ящик.
* * *
В жизни всякого человека случаются порой удивительные и даже невероятные вещи. Разве здравый человек поверит в то, что письмо «великому Генсеку», брошенное в лагерный ящик в семьдесят пятом году, может дойти до каких-то канцелярий ЦК КПСС?! Да еще письмо с таким текстом!
Такое представить весьма и весьма трудно, но, видит Бог, именно так и случилось.
