Вообще во всей этой сцене было что-то ненатуральное. Счастливый любовник публично хвастался своей победою. Ну ладно, времена рыцарства, говорят, давно канули в Лету, мужчины сделались болтливее иных кумушек, но если ты овладел сердцем (и, как уверяешь, телом!) не кого-нибудь, а великой княгини, супруги Константина Павловича, то не разумнее было бы помалкивать об этом? Ну хорошо, ежели тебя так уж распирает гордость, то исповедуйся ближайшим друзьям, о которых ты знаешь, что они ни словом никому не обмолвятся и не станут пачкать доброе имя согрешившей дамы своими языками. Этак ведь и приличнее, и гораздо безопаснее для тебя будет. Рогоносец-то... о-го-го кто! Брат государя! Не лучше ли поостеречься? Болтать о таком принародно... а самое главное, описывать интимные прелести этой дамы в присутствии Нефедьева, Чичерина, Олсуфьева и других близких друзей ее супруга, великого князя Константина... Ну, тут надо быть сущим самоубийцею!
Однако штаб-ротмистр кавалергардского полка Иван Линев самоубийцей себя отнюдь не ощущал. Он словно бы и не сомневался в своей безнаказанности, продолжая трепать языком, а означенные друзья обманутого супруга смотрели на рассказчика с явным одобрением. Вообще, человек приметливый и непредвзятый, окажись таковой в этой компании, мог бы сказать, что Линев сейчас более всего напоминает прилежного ученика, сдающего трудный экзамен, ну а приятели великого князя – благосклонных экзаменаторов. Или смахивает Линев на дебютанта, играющего ответственную роль под присмотром опытных режиссеров...
Впрочем, играл он весьма правдоподобно. Настолько, что эхо сего дебюта отозвалось на другой же день в Мраморном дворце, который был отведен под резиденцию великого князя Константина и его жены Анны Федоровны. Ни свет ни заря туда заявилась, клокоча, словно вскипевший самовар, вдовствующая императрица Марья Федоровна и обрушилась на невестку с такой яростью, что, право, если бы незваная гостья прямо с порога облила Анну крутым кипятком, та чувствовала бы себя лучше.
– Вы развратны! Вы чудовищны! Преступная жена! Боже мой, я знала, я с первой минуты знала, что он не принесет добра, этот брак! Старая дура накануне смерти выжила из ума, она всех нас держала в кулаке, я не смела возражать! Хотя ведь это очевидно, что принцесса из Кобургского дома не может быть приличной женщиной! Только девушка из Вюртембергского дома, из которого происхожу я сама, в состоянии сделать мужчину счастливым, каковым стал благодаря мне незабвенный Паульхен!
