Гирей жадно следил за этими приготовлениями.
Душманы были голодны, как молодые звери. Они жадно набросились на еду и в один миг ее съели.
Потом Абрек открыл бутылку и подставил ее горлышко к губам Гирея.
Разбойник отхлебнул, затем позвал товарищей. Те таким же способом из рук Абрека пили.
«И правда, шакалы», — мысленно говорила Нина, в то время как сердце ее сжималось от ужаса и жалости.
Когда пленные душманы покончили с едой, Гирей что-то долго говорил Абреку.
— О чем он? — плохо понимавшая язык горцев, спросила Нина.
— Он говорит, что его и его товарищей ждет казнь, но что в последнюю минуту жизни, прежде нежели отойти к Аллаху, он, Гирей, произнесет имя девочки, первой чистой души, отнесшейся к нему без презрения, как к человеку. И спросил, как зовут тебя, молодая госпожа.
— Нина! — сказала княжна.
Готовая разрыдаться, она кинулась к дому…
Гирей повторил ее имя:
— Нина!
Всю ночь тревожные сны томили Нину.
Наутро она выбежала в сад, бросилась к подвалу.
Ни казаков, ни Абрека. В подвале тишина. Увели душманов… Увели в город на суд.
Жаль ей стало этих людей. Вспомнилось лицо Гирея, озаренное луною, его благодарный взгляд.
Опустилась тут же у окна Нина, закрыла лицо руками и тихо-тихо заплакала.
— О чем плачешь, солнце души моей? — спросила княжну старая нянька.
— Жалко их, Барбалэ, жалко, — отвечала Нина.
— Кого, сердце мое, душегубов-то этих? Гирейку с его разбойниками? Полно, дитятко, полно! Не жалей их, звездочка ясная. Не люди они — звери, хищные звери… Слыхала про разбойника Хочбара? Слыхала, куда привела доброта пожалевших его людей? Хочешь, расскажу про Хочбара, злодея вроде Гирейки, и не будет болеть чуткое сердечко твое. Вот послушай.
Свирепствовал в Дагестане разбойник Хочбар из Гидатли. Буйные набеги на окрестные селения, аулы, на богатые усадьбы князей и на бедные деревушки совершал со своей шайкой этот свирепый душман.
Никому не давал пощады. Ни перед лицом старца, убеленного сединами, ни перед юностью не останавливался Хочбар. Рубила его сабля и старые, и молодые головы, не щадил он ни женщин, ни детей…
Черными ночами прокрадывался разбойник со своей шайкой к намеченной усадьбе или аулу, диким гиканьем будил ночную тишь, с головокружительною быстротою набрасывался на добычу. Где только что цвели пастбища, гуляли табуны коней и стада баранов да белели скали — там после набега Хочбара дымились развалины, стонали раненые, истекая кровью, валялись трупы убитых. А Хочбар со своей шайкой уже мчался дальше, угоняя за собою стада, унося казну, оружие, парчовые и шелковые ткани, золотые и серебряные украшения, снятые с убитых женщин.
