— Врете, — облегченно вздохнула девушка. Помолчала и спросила:
— А где вы с ней познакомились?
— В принципе — там же, где и с тобой. На карнавале Главной Ночи.
— ???
— Главная Ночь, — пробормотал Иван. — Ночь нечаянного знакомства, первое трепетное прикосновение к родственной душе… когда неважно, кто ты, где ты… под сияющим ли небом Асторы, в темном ли поезде… важно лишь то, что есть две родные души — ты и я…
— Не помню, чтобы я на что-то соглашалась, — агрессивно перебила девушка. — От вашей Главной Ночи отдает пошлостью, и я догадываюсь, какой такой карнавал имеется в виду.
— Вот и я так же считал, — кивнул Иван.
Женщина с верхней полки неприязненно следила за ними. Их нежное воркование отравляло ее безрадостную бледную жизнь. Но она наблюдала за ними с каким-то болезненным вниманием. Ночью она увидела: руки мужчины бережно касаются волос девушки. И еще — и это точно ей померещилось! — за спиной у девушки дрожали, мерцая в полутьме, прозрачные радужные крылья. Женщина злобно вздохнула, отвернулась к стенке — и заснула. Утром ее разбудили голоса. На нижних полках сидели солдаты с рыжим сержантом во главе и слушали, как Иван что-то рассказывает. Места всем не хватало, и светловолосая распутница невинно устроилась у мужчины на коленях!
4
За разговорами они чуть не прозевали ее станцию.
— Меня зовут Ева, — торопливо сказала она перед уходом. — Я Ева, а не Иаллованна! Вот мой адрес. Пиши. Я буду ждать, так что пиши обязательно!
— В гости когда приехать? — коварно поинтересовался Иван.
Ева смущенно замялась. Безумная дружба длиной в целую ночь — это одно. Это необычно, это интригующе. А куда от стыда деться, если Иван заявится к ней в гости, например, в их студенческое общежитие? Он же… потертый!
— Ладно уж, не приеду! — развеселился Иван.
Заглянул в купе трезвый сержант Настащук. Подхватил сумку девушки — и твердо отдал честь сидящему Ивану.
— Удачи вам, Иван Александрович! — серьезно пожелал он. — Было очень… познавательно с вами познакомиться!
И они ушли. Вагон без них сразу опустел, хоть и был полон. Что ж, одиночество — родное для Ивана состояние.
— У нас вся армия такая слабая? — не удержалась от издевки Ева, разглядывая синяк под глазом у провожатого.
Они прощались на пустынном перроне, но что-то все никак не могли проститься.
— Мы не армия, мы оперативные войска! — не к месту взялся уточнять сержант. — Мы гораздо лучше, мы самые…
— То-то все с синяками…
— Это особый случай, — угрюмо помолчав, возразил сержант. — Он ведь не сильнее нас. Просто… за ним правда. Мы ведь и не сопротивлялись… по большому счету. Понимали, что за дело получаем.
