— Суши весла! — Что и было выполнено. — А теперь, — велел Диоклей, — гребите назад — все разом — и выведите судно на песок.
Он стукнул колотушкой в бронзу.
После нескольких гребков фальшкиль «Афродиты», сделанный из крепкого бука, чтобы защитить находившийся под ним киль, царапнул песок: судно достигло берега.
— Суши весла! — снова крикнул начальник гребцов.
Моряки повскакали с банок, чтобы оттащить суденышко подальше от воды.
Менедем, очень довольный тем, как все прошло, кивнул.
— Первый день удался на славу, — сказал он, обращаясь ко всем вместе и ни к кому в отдельности.
* * *
На берегу потрескивал костер.
Сидя вокруг него, моряки ели хлеб с оливками и маслом и пили дешевое вино. Некоторые натирали кожу, особенно содранные в кровь ладони, остатками оливкового масла. Несколько небольших рыб, пойманных в гавани, и пара кроликов, которых моряки подбили камнями, жарились над пламенем костра, распространяя соблазнительные запахи: после скромного опсона из хлеба и вина экипажу «Афродиты» предстояло настоящее пиршество.
Соклей заметил, что его двоюродный брат пристроился возле самого большого и самого яркого костра. Менедем выплюнул оливковую косточку и выпил вина из точно такого же кубка, какой назначил для питья на симпосии. Этот человек повсюду чувствовал себя как рыба в воде: и сидя на песке в компании гребцов, и пируя в богато украшенном андроне. Соклей вздохнул. Сам он нигде не чувствовал себя в своей стихии, за исключением, может быть, Лицея.
Но хватит праздных размышлений, пора заняться делом.
Тут Менедем встал и направился к двоюродному брату.
— Радуйся! — окликнул он его. — Чем собираешься заняться?
— Хочу проверить павлинов, — ответил Соклей. — Честно говоря, что-то не нравятся мне они.
— А что стряслось? — резко спросил Менедем. Потом, спохватившись, задал вопрос по-другому: — С чего ты взял, братец, что с ними что-то не так?
И эта перемена тона рассердила Соклея. Если Менедему не понравится услышанное, он просто найдет удобный предлог, чтобы вообще ничего не делать!
Пытаясь не показать своей ярости, Соклей ответил:
— Они, похоже, ослабели. Вряд ли птицам по душе сидеть взаперти целый день. Не думаю, что это им на пользу.
Но, разумеется, Менедема доводы брата не убедили.
— Скажи об этом Аристиду, — ответил он. — Павлин клюнул его до крови как раз перед тем, как мы причалили.
— Мне плевать, — ответил Соклей. — Помнишь, какими несчастными выглядели птицы, когда мы принесли их от Химилкона домой? Помнишь, как павлины приободрились, когда им позволили бегать по саду? Им нравится двигаться. Моя сестра до потери сил отгоняла их от своего палисадника с целебными травами. А теперь бедняги снова сидят в клетках и опять начинают чахнуть.
