— Я читаю Гомера, дабы черпать из него полезные сведения, и Аристофана, чтобы смеяться, — ответил Менедем. — И к воронам всех остальных!
Прежде чем возмущенный Соклей успел придумать ответ, Диоклей поинтересовался:
— Где именно на берегу вы хотите остановиться на ночь?
— Ты знаешь изрезанный маленький мыс на юге, который смотрит на островок под названием Тетлоуса? — спросил Менедем. — С западной стороны этого мыса есть бухточка с самым лучшим, самым мягким берегом, какой только можно найти на Симе. Вот там я и хочу расположиться.
— Я знаю эту бухточку, шкипер, и знаю тот берег, — кивнул глава гребцов. — Я потому спросил, что сам собирался упомянуть о нем, если этого не сделаешь ты.
— А город находится на северном конце острова, так? — уточнил Соклей. — Мы будем настолько далеко от тамошних жителей, насколько это возможно… Хотя на Симе в любом случае все достаточно близко.
Менедем был очень доволен, что Соклей снова говорит о практических вещах, а не о литературе.
— Ты прав, — ответил он. — Но на Симе у нас все равно нет особого выбора, где причалить, ведь почти весь здешний берег — каменистые утесы.
Прошло немного времени, и Менедем приказал снова взять парус на гитовы, чтобы «Афродита», миновав Тетлоусу и попав в объятия бриза, повернулась прямо на север. Шкипер велел отдыхавшим гребцам снова взяться за весла.
Солнце уже садилось, и Менедему не хотелось пробираться в бухту в темноте. Он также боялся совершить роковую ошибку — что было вполне возможно — и посадить «Афродиту» на камни. Чем так рисковать, лучше уж провести ночь на якоре в море, а гребцы пусть поспят на банках.
Разумеется, экипажу это не слишком понравится. Ночевать в море приходится частенько, особенно во время плавания по Ионическому морю из Эллады в Италию, но когда такое приходится делать в первую же ночь, это считается дурным предзнаменованием.
Однако до заката еще было далеко, когда Аристид закричал с носа:
— Бухта, капитан!
Впередсмотрящий показал вправо. Спустя мгновение он издал вопль:
— Ойя! Этот вонючий павлин клюнул меня в ногу!
— Теперь ты должен быть поосторожней, — отозвался Менедем.
Потянув за рукояти рулевых весел, он направил судно в крошечную гавань.
На носу Аристид бросил в море линь со свинцовым грузилом, чтобы измерить глубину.
— Десять локтей! — выкрикнул он.
Менедем помахал рукой, чтобы показать, что он расслышал.
Глубина была более чем достаточной.
По команде Диоклея гребцы левого борта стали грести в обратную сторону, а гребцы правого борта продолжили грести как и раньше, в результате чего «Афродита» сделала полукруг. Когда она повернулась кормой к берегу, келевст крикнул:
