В одном он был уверен, о чем и сказал сам себе — с этим чертовым велотренажером покончено. Доездился чуть ли не до безумия. Если бы он продолжил в том же духе, то вскоре отрезал бы себе ухо и отправил его почтой не своей девушке (ее у него не было), а доктору Брейди, который, конечно же, был в ответе за то, что с ним случилось.
" С тренажером покончено", — сказал он, все еще обхватывая руками голову. " Может стану ходить в Фитнесс Бойз или еще куда, но с этим гребаным велотренажером покончено".
Но в Фитнесс Бойз он так и не пошел и через неделю, прошедшей без тренировок (он занялся ходьбой, но это не было тем же самым — на тротуарах было слишком много людей и он тосковал по тому покою, который царил на его дороге в Херкимер), он больше не мог выносить всего этого. Он работал над своим последним проектом, которым была иллюстрация в стиле Нормана Рокуэлла для кукурузных чипсов Фритос, ему позвонил его агент и парень из рекламного агенства, который отвечал за работу с Фритос. Чего раньше с ним не случалось.
Но хуже всего было то, что он не спал.
Постепенно видения из того сна становились все более размытыми, и он решил, что только картина гаража Карлоса, которая враждебно смотрела на него из угла комнаты возрождала и оживляла их, также как струя воды, возвращает к жизни измученное засухой растение. Но он не мог заставить себя уничтожить картину (хотя ему этого очень хотелось), поэтому он развернул ее так, чтобы кроме стены она ничего больше не видела.
В тот день он спустился на лифте в подвал и сел на велотренажер. И как только он зафиксировал свой взгляд на стенной проекции, велотренажер снова превратился в его старенький трех-скоростной Роли и он продолжил свой путь на север. Он пытался убедить себя в том, что чувство, как-будто его кто-то преследует было мнимым, просто он все еще находился под воздействием того сна и неистовых часов, проведенным им у мольберта. На какое-то время это сработало, несмотря на его сомнения. У него на самом деле были серьезные основания сделать так, чтобы это сработало. Но главным было то, что он снова смог спать до утра и продолжать работу над заказом.
Он закончил работу над картиной, изображавшей пареньков, совместно поглощающих Фритос в идилии пригородного бейсбольного поля на возвышении для питчера, отправил ее с посыльным и на следующий день получил чек на десять тысяч двести долларов с запиской от Барри Касселмана, его агента. " Вы немного меня напугали, уважаемый.", говорилось в записке, и Сифкиц подумал: " И вы в этом не одиноки, уважаемый".
